Пятнадцатый выпуск Библиообзора посвящен политической философии консерватизма.

В выпуске:
1. Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма). Издательство "Алетейя", Санкт-Петербург, 2002.
2. Шпенглер О. Пруссачество и социализм / Пер. с нем. Г.Д. Гурвича (Серия "Идеологии"). М.: Праксис, 2002.
3. Берк Э. Правление, политика, общество. Сборник / Пер. с англ., сост., вступ. ст. и коммент. Л.Полякова. М.: "КАНОН-пресс-Ц", "Кучково поле", 2001.
4. Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. М.: Идея-Пресс, 2002.
5. Грей Дж. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности (серия "Новая наука политики"). Пер. с англ. М.: Праксис, 2003.
6. Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт: Материалы международной научной конференции. Самара, 26-29 апреля 2002 года. Самара, 2002.
7. Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы-часовенные на востоке России в ХVIII-ХХ вв. М.: РАН. Сибирское отделение, "Памятник исторической мысли", 2002.
8. Ремизов М. Опыт консервативной критики. М.: Фонд "Прагматика культуры", 2002.

Берк Э. Правление, политика, общество. Сборник / Пер. с англ., сост., вступ. ст. и коммент. Л.Полякова. - М.: "КАНОН-пресс-Ц", "Кучково поле", 2001. - 480 с.

ОПЫТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Политическая мысль Эдмунда Бёрка (1729-1797) во многом символична. Его можно смело зачислить в знаковые фигуры европейского консерватизма. Один из самых известных критиков Французской революции, основоположник британской консервативной традиции, родоначальник "либерального консерватизма" (С. Лакофф, например, обнаруживает преемственность с ним у М. Оукшотта и Р. Арона; (1)) - таков неполный список титулов, которыми награждают Бёрка политологи и историки. В данном случае перевод и публикация оригинальных текстов классика политической мысли гораздо лучше способствует пониманию консервативного феномена и разрушению мифов о нем, присутствующих в современном российском политическом дискурсе, чем многочисленные интерпретации его наследия в научной литературе.

В этом, на мой взгляд, состоит главная заслуга составителей данного сборника. Мозаика идей и позиций Бёрка, предложенная читателю, позволяет избежать схематизации его политико-философского наследия, сочетающего ценности и понятия, за которыми в современном идеологическом и научном дискурсе закрепились "консервативные" или "либеральные" ярлычки. В книге представлено кредо депутата-вига, защитника индивидуальных свобод и сторонника реформ. Кроме того, предложенные нашему вниманию труды прекрасно иллюстрируют консервативное мировосприятие, приверженность к порядку и конкретность мышления Бёрка.

Книга выпущена издательством "КАНОН-пресс-Ц" в серии "CIVITAS TERRENA: социальная теория, политика и право" при поддержке Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) в рамках мегапроекта "Пушкинская библиотека". В сборнике в хронологической последовательности представлены наиболее известные политические работы Берка, не публиковавшиеся ранее в России. К сожалению, в него не вошел один из последних трудов мыслителя, заявленный ранее в анонсе книги для журнала "Полис" в 2001 г. - "Письма, адресованные члену нынешнего Парламента по поводу предложения о мире с Директорией Франции, виновной в цареубийстве" (1796).

Предисловие, выполненное в жанре политической биографии Бёрка, знакомит читателя с историческим и политическим контекстом, важным для понимания консервативной политико-философской рефлексии. По мнению автора предисловия и переводчика Л.В. Полякова, именно Бёрк олицетворяет собой век Просвещения "по-британски". Специфичность этого символа XVIII столетия в британской политико-философской традиции - в уникальном индивидуальном синтезе политической философии и практической политики. Собственно, книга и была задумана так, чтобы показать равновесие и взаимосвязь решения текущих политических вопросов ("малой", повседневной политики) и формулировки нормативного знания о политике (об управлении, о справедливости, о свободе и т.д.). Эта формула синтеза связана, на мой взгляд, с особым пониманием самого предназначения и возможностей теоретизации политического, которое можно было бы обозначить с помощью критерия оценки политической реальности, часто используемого самим Бёрком, - "здравого смысла". Лишь сообразуясь с ним, по мнению британского консерватора, можно управлять нацией. Не случайно, Бёрк подчеркивает, что для законодателя "не существует иных обязывающих правил, кроме великих принципов разума и справедливости, а также общечеловеческого здравого смысла" (с. 148). Таковым он видел и собственное предназначение в политике: "Я никогда не осмеливался переносить ваши насущные земные интересы, - обращается он к избирателям, - на небеса отвлеченного умозрения" (с. 186).

Первая из работ Бёрка, включенных в сборник, - "В защиту естественного общества или обозрение бед и несчастий, приходящихся на долю человечества в любого рода искусственно созданном обществе. В письме покойного благородного сочинителя к Лорду ***" (1756), - представляет собой пародию-стилизацию на труды одного из представителей тори и сторонника христианского деизма Г. Болингброка. Если последний критиковал христианскую религию откровения, противопоставляя ей "естественную религию", то Бёрк применяет те же принципы к политике, доводя их до абсурда. В этой "шутке" исследуется "искусственное общество", а автор предстает абсолютным нигилистом, сумевшим увидеть разрушительность, несправедливость и жестокость в каждом существующем политическом институте. Действуя по принципу "думать и действовать, полагаясь на свой разум и природу", апологет "естественного общества" рисует черной краской образы когда-либо существовавших форм правления - монархии, аристократии, демократии и смешанного правления; обрушивает на читателя массу доказательств порочности судебной системы и политических партий; приходит, в итоге, к общему заключению, что "политическое общество и в самом деле несет наибольшую вину за уничтожение представителей человеческого рода" (с.76). Радикальный запал поиска несправедливости в политических сообществах доходит до эгалитарной постановки вопроса о социальном неравенстве и тезиса о добродетельности самостоятельного труда. Обнаруживается, что в естественном положении "природа не порождает никакой нужды, а люди в этом состоянии имеют лишь те потребности, которые они способны удовлетворить умеренным трудом, а посему здесь и нет рабства. А также нет роскоши, поскольку человек в одиночку не способен обеспечить себя средствами для этого. Жизнь проста и потому - она счастливая" (с.128).

Увлекательность и стилистическое правдоподобие этого изящного эссе Бёрка затмевают ассоциации, возникающие при ее прочтении, с наиболее известным в европейской политической мысли XVIII в. защитником естественного общества и эгалитаристом - Жаном Жаком Руссо (особенно в его ранних работах, например, в "Рассуждениях о науках и искусствах"). Парадоксальность самого сопоставления столь разных авторов оставляет ощущение угадывания, и даже, если угодно, предсказания Бёрком идейных истоков Французской революции. Определенная символичность, на мой взгляд, есть в том, чтобы, начав свою публицистическую карьеру с постановки в игровой форме вопроса о том, как далеко может зайти радикальное сомнение человеческого разума в правильности существующих институтов, в конце своей жизни обрести известность одного из самых яростных борцов против руссоистской радикальной теоретизации политической реальности. Бесспорно, после прочтения работы остается ощущение странной гротескной игры, мистификации французского радикального Просвещения.

"Либеральные" ноты в творчестве Бёрка наиболее четко проявились в "Письме от мистера Берка к Джону Фару и Джону Харрису, эсквайрам, шерифам города Бристоль, об американских делах" - работе 1777 г., посвященной войне за независимость американских колоний. В этом эмоциональном послании разворачивается стройная и убедительная аргументация опасности ограничения существующих прав и свобод граждан. Выстраивая логику влияния чрезвычайных мер на политический климат в стране, Бёрк чутко улавливает симптомы нарушения существующего в Англии баланса прав и свобод и видит скрытые лазейки для деспотизма там, где другие полагают найти лишь временные ограничения. Для него частичная отмена обычного права и статуса Habeas Corpus в отношении тех, кто в определенное время находился в Северной Америке, представляется худшей мерой, чем полная отмена данного акта: "Свобода, если я вообще понимаю, что это такое, - всеобщий принцип, и она либо имеется в качестве неоспоримого права у всех подданных, либо не имеется ни у кого. Частичная свобода представляется мне самой неприятной формой рабства <…> Настоящая опасность - это когда свобода откусывается по кусочкам и каждый раз - под видом целесообразности" (с.150-151). Отмечу, что и здесь, выступая против уравнения восставших граждан с уголовными преступниками, он апеллирует в первую очередь к "общечеловеческому здравому смыслу" (с. 140).

Другие важные для вига-парламентария темы, касающиеся уже внутренней политики, - сохранение сложившейся в Англии системы отношений исполнительной и законодательной власти, а также концепция национального представительства - развернуты в двух текстах публичных выступлений политика и мыслителя, представленных в рецензируемом сборнике: "Речи г-на Берка в Гильдейском зале, в г. Бристоль, произнесенной накануне недавних выборов в этом городе по поводу некоторых моментов его парламентской деятельности" (1780 г.) и в "Обращении по поводу тронной речи 14 июня 1784 года". Обе работы отражают столь характерную для Бёрка связь карьеры депутата и политической позиции либерального консерватора. Первый текст - блестящий спич перед избирателями Бристоля достоин войти в золотой фонд ораторского искусства, однако он все же не обеспечил поддержку Бёрку на следующих выборах жителей города, недовольных его позицией по ряду вопросов, касавшихся войны с американскими колониями, решения ирландской проблемы и защиты свободы вероисповедания английских католиков. Второй - речь Бёрка в парламенте, которая не была поддержана Палатой общин, а обращение парламента к королю не было принято. Здесь обе эти темы переплетаются: самостоятельность парламента как "наиболее подходящего и постоянного канала передачи мнения нации" (с.312) становится главным гарантом предотвращения возможной узурпации власти со стороны монарха. В британском политическом контексте возражение попыткам короля расширить полномочия исполнительной власти становится элементом консервативной позиции. При этом Палата общин черпает свою силу не только в традиции, идущей от Славной революции, но и в независимости депутатов от сиюминутных требований избирателей. На этих принципах Бёрк выстраивает и свою миссию депутата, во всяком случае, так он ее формулирует жителям Бристоля: "Достойный вас представитель должен быть воплощением стабильности", служить "опорой государства, а не флюгером, водруженным на крыше здания" благодаря своей "легковесности и вертлявости и не годным ни на что иное, кроме как отмечать поворот очередного модного поветрия" (с. 246).

Следует отметить, что трактовка Бёрком индивидуальных прав и свобод в чем-то опережает принципы либеральной демократии с ее исключительной толерантностью нации-государства. Например, в борьбе за отмену карательных мер против британских римо-католиков, он демонстрирует большую терпимость, чем Дж. Локк, утверждавший, что свободное общество не может потерпеть мирного проживания папистов.

Последняя работа сборника - "Письмо г-на Берка к члену Национальной ассамблеи в ответ на некоторые возражения в отношении его книги о положении дел во Франции" (1791) - существенно отличается по жанру и тональности от предыдущих работ. Ранее леймотивом трудов этого автора было улучшение "фасада" политического сообщества, сейчас - сохранение его основ. Меняются и акценты в истолковании основных политических понятий. Так, свобода теряет атрибут безусловности: "Люди достойны гражданской свободы в точном соответствии с их готовностью накладывать моральные узы на свои собственные спонтанные желания <….> Общество не может существовать без власти, контролирующей волю и естественные инстинкты, и чем меньше такой власти внутри нас, тем больше ее должно быть извне" (с. 419).

Эта полемическая статья, продолжившая критику радикального либерализма, начатую в "размышлениях о Французской революции", примечательна тем, что в ней Бёрк сформулировал свое понимание миссии политического философа, как ранее он определял, каким должен быть публичный политик. Вернее, речь идет не о философе, а о политическом мыслителе, не зараженном "инфекцией проектов и систем" и опирающемся на "здравый смысл". Осознание задач и возможностей политического мыслителя происходит, в первую очередь, через критику рационализма и конструктивизма в радикальных идеях Руссо и его последователей, которые "попробовали совершить во Франции полную перемену всего морального устройства человека как такового" (с.384). "Письмо" Бёрка показывает, как через определение противника отчетливо проявляет себя консервативный стиль мышления.

В заключение хотелось бы обратить внимание на некоторые недочеты, которых, несмотря на все его достоинства, не лишен сборник. Книга несколько проигрывает, на мой взгляд, из-за хронологического принципа организации текстов. Возможно, для издания такого формата была бы приемлемее их тематическая группировка. Например, последняя работа - письмо о французских событиях - смотрелась бы более органично рядом с самими "Размышлениями о Французской революции". В "минус" качеству издания идут опечатки в именах и названиях - на одной странице соседствуют Макиавелли и "Макьявелли" (с.8); "L`Etats Generaux" вместо ""Les Etats Generaux"" на с. 471. Не совсем понятным и даже расплывчатым представляется название сборника. Однако эти недостатки не снижают значимости издания. Необходимо упомянуть удобный и содержательный справочный аппарат, придающий изданию "карманного" формата академичность, что является одним из несомненных достоинств этого сборника трудов Э. Бёрка.

1. См.: Lakoff S. Tocqueville, Burke, and the Origins of Liberal Conservatism // Review of Politics, 1998, Vol. 60, є 3, р. 463

Юлия КРАШЕНИННИКОВА

Следующая рецензия