Представляем вниманию читателей отрывки из книги И. Валлерстайна «Закат американского могущества. США в нестабильном мире» («The Decline of American Power. The US in a Chaotic World», N.Y., NewYork Press, 2003), русский перевод которой готовится к выходу в свет в конце 2004 г. Текст публикуется с разрешения издательства «Terra Fantastica» издательского дома «Corvus», держателя прав на издание книги И. Валлерстайна в России. — Прим. ред.

Иммануэль ВАЛЛЕРСТАЙН

ЗАКАТ АМЕРИКАНСКОГО МОГУЩЕСТВА
Опубликовано в журнале «Космополис», зима 2003–2004, № 1 (7).

В качестве ПРЕДИСЛОВИЯ.

В 1974 г. вышла в свет книга «Современная мир-система» (том I — «Капиталистическое сельское хозяйство и происхождение европейской мир-экономики в XVI в.»). Своему автору, американскому ученому Иммануилу Валлерстайну (род. в 1930 г.), она принесла премию Питирима Сорокина, восторженные отзывы Фернана Броделя, Эрика Вольфа, Андрэ Гундер Франка и многих других. Но, самое главное, эта работа стала основой нового направления в социально-исторических исследованиях или, как предпочитает говорить сам И. Валлерстайн, новой перспективы — мир-системной.

По сути, Валлерстайн заложил фундамент новой сферы исследования, базовой единицей (базовым объектом) которой является не государство, не рынок и не гражданское общество «одной, отдельно взятой страны», а мир в целом, мир как система — «мир-система» (Валлерстайн настаивает на дефисе).

Насколько мне известно, американский ученый планировал к 2000 г. издать пятитомник. Однако человек предполагает, а судьба располагает. Если первый том «Современной мир-системы» он написал за год, то на второй ушло шесть лет (1980), а на третий, завершающийся сороковыми годами XIX столетия, — девять (1989). Четвертый том пока так и не появился. И это едва ли можно поставить автору в вину. Во-первых, замысел Валлерстайна грандиозен — мировая история как целостность, начиная с «длинного» XVI века (1453–1648) по наши дни. Во-вторых, это — история не вообще, а история капиталистической системы, излагаемая на основе новой оригинальной методологии (другой вопрос, насколько Валлерстайн в ходе конкретного исследования остался верен своей методологии и насколько ему удалось выдержать эпистемологический комизм). В-третьих, отец-основатель мир-системного подхода за тридцать лет, прошедших после выхода первой книги, написал не только еще два тома, но и огромное количество статей, сгруппированных в несколько сборников. В-четвертых, за это же время Валлерстайн провел большую научно-организационную работу. В Бингемтонском университете (штат Нью-Йорк) он создал и возглавил Центр Фернана Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций, который занимается реализацией научных проектов мир-системного характера и изданием ежеквартального журнала «Review». Наконец, в-пятых, Валлерстайн отдал много времени популяризации своей системы, читая лекции не только в Бингемтонском университете и не только в США, но и по всему миру. Так что он в полном смысле слова «мир-системный профессор».

При этом Валлерстайн — далеко не кабинетный ученый. Он политически ангажированный и политически активный человек, который занимает четкую общественную позицию и не скрывает ее — читатель его последней книги «Закат американского могущества. США в нестабильном мире» (2003) может в этом легко убедиться. В 1968–1969 гг. ученый принимал активное участие в студенческих волнениях в Колумбийском университете (США), после чего был вынужден работать в Канаде до середины 1970-х годов, пока первый том «Современной мир-системы» не сделал его всемирно известным социологом. Впрочем, каждая потеря есть приобретение и каждое приобретение — потеря. Политическая ангажированность не всегда способствует адекватным научным выводам и оценкам. В любом случае, Валлерстайн, как ученый и мыслитель, сформирован «длинными» шестидесятыми (1958–1973) — с их надеждами и иллюзиями, революционностью и реакционностью, плюсами и минусами. Иногда кажется, что в целом ряде своих оценок и выводов относительно того, что произошло в мире за последнюю четверть века, он во многом так и остался в том времени. Но это нередко случается даже с первоклассными мыслителями, а то, что Валлерстайн из их числа — сомнений не вызывает. Остается лишь сожалеть, что его труды приходят к нам с запозданием на четверть века. Российский читатель начинает свое знакомство с позднего Валлерстайна, тем самым он лишается возможности проследить логику и драму развития идей американского исследователя. Но лучше поздно, чем никогда. И все же обидно, что мы знакомимся с его трудами позднее, чем с работами разного рода пустышек мейнстрима, украшенных постмодернистскими виньетками или, в лучшем случае, концептуальными вирусами, которые в изобилии запускаются «матрицей» научного истеблишмента ядра капиталистической системы.

В 1970-е годы в одном из изданий ИНИОН РАН был отреферирован первый том «Современной мир-системы», а впоследствии и некоторые другие работы ученого. В 1990-е годы большое количество наиболее важных статей Валлерстайна нашли отражение в журнале «Востоковедение и африканистика» (ИНИОН РАН) и в составленном мной реферативном сборнике «Глобальные и региональные проблемы в работах Иммануила Валлерстайна» (1998). Тогда же появились мои обзоры и статьи, посвященные исследованиям известного социолога.

В новом веке Валлерстайна начали активно переводить на русский язык. За последние три года издано несколько сборников его статей. Перевод книги «Закат американского могущества», готовящийся издательством «Terra Fantastica» к публикации в конце 2004 г., продолжает ту же линию. Остается надеяться, что со временем будет переведен и основной труд американского ученого, с которым он вошел в историю социальной мысли XX века, заняв в ней достойное место.

Андрей Фурсов

Орел совершает аварийную посадку

Соединенные Штаты находятся в упадке? Немногие сегодня готовы согласиться с таким утверждением. Только американские «ястребы» громко кричат о необходимости воспротивиться этому упадку и повернуть его вспять. Уверенность в том, что гегемонии Соединенных Штатов приходит конец, не является лишь следствием уязвимости США, которая стала очевидна всем после 11 сентября 2001 г. На самом деле, Америка начала утрачивать свое глобальное могущество с 1970-х годов, и ее ответ на атаки террористов лишь ускорил этот процесс. Чтобы понять, почему так называемый Pax Americana приходит к своему исчерпанию, нам потребуется совершить экскурс в геополитику XX столетия, в частности, его последних трех десятилетий. Это исследование приведет нас к простому и неизбежному выводу: те же самые экономические, политические и военные факторы, которые обеспечили гегемонию США, неминуемо ведут их к закату.

Становление Соединенных Штатов в качестве глобального гегемона имеет длительную историю, которая по сути началась со времени мирового экономического спада 1873 г. В этот период США и Германия начали захватывать все большие доли мирового рынка, в основном за счет переживавшей неуклонный спад британской экономики. Обе нации только что обрели политическую устойчивость: американцы — успешно завершив Гражданскую войну, немцы — добившись объединения и победы в войне с Францией. С 1873 по 1914 г. эти страны выступают основными производителями в ведущих секторах индустрии: США — в сталелитейной, а позднее в автомобильной промышленности, Германия — в химической.

В книжках по истории пишут, что Первая мировая война разразилась в 1914 г., а закончилась в 1918, и что Вторая мировая война продолжалась с 1939 по 1945 г. Однако больше оснований считать обе войны одним непрекращавшимся «тридцатилетним» столкновением между Германией и Соединенными Штатами, в ходе которого случались и перемирия, и серии локальных конфликтов. Конкуренция за гегемонистское наследие обрела своеобразную идеологическую окраску в 1933 г., когда к власти в Германии пришли нацисты, стремившиеся к гегемонии не внутри глобальной системы, а в форме мировой империи. (На память приходит нацистский лозунг: «Тысячелетний Рейх»). Соединенные Штаты, в свою очередь, взяли на себя роль защитника центристского общемирового либерализма (здесь вспоминаются «четыре свободы» тогдашнего президента США Франклина Д. Рузвельта — свобода слова, свобода вероисповедания, свобода от нищеты и свобода от страха) и вступили в стратегический альянс с Советским Союзом, обеспечив таким образом победу над Германией и ее союзниками.

Вторая мировая война привела к чудовищным человеческим потерям и колоссальному разрушению производственной инфраструктуры в Евразии; на всем пространстве от Атлантического до Тихого океана не осталось страны, которая не подверглась бы опустошению. Единственной индустриально развитой державой, которую война оставила нетронутой и даже усилила в экономическом отношении, были Соединенные Штаты, и они немедленно попытались укрепить свои позиции.

Однако на практике новоявленный гегемон столкнулся с некоторыми политическими препятствиями. Во время войны союзники договорились об учреждении Организации Объединенных Наций, в которую в первую очередь вошли бы страны — участники коалиции против держав Оси. Отличительной чертой новой организации явился Совет Безопасности, единственная структура, которая могла бы оправдать применение военной силы. Устав ООН предоставлял право вето на Совете Безопасности пятерым державам, в том числе Соединенным Штатам и Советскому Союзу, что фактически делало данный институт совершенно бессильным. Поэтому геополитические ограничения второй половины XX столетия были заложены не столько образованием ООН в апреле 1945 г., сколько произошедшей за два месяца до этого ялтинской встречей Рузвельта, премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля и советского лидера Иосифа Сталина.

Формальные договоренности, подписанные в Ялте, были не так важны, как неформальные, негласные соглашения, о которых можно составить представление на основании поведения Соединенных Штатов и Советского Союза в последующие годы. Когда 8 мая 1945 г. закончилась война в Европе, советские и западные (то есть американские, британские и французские) войска размещались, по существу, вдоль той самой линии, проходящей с севера на юг через центр Европы, которая впоследствии получила название линии Одер-Нейссе. Если не считать нескольких незначительных перемещений, они и потом располагались на той же линии. В исторической перспективе смысл ялтинской встречи состоял в соглашении двух сторон о том, что они могли бы оставаться там, где находятся, при отказе каждой стороны применять силу против другой для вытеснения с захваченных позиций. Этот молчаливый договор распространялся также на Азию, что подтверждает оккупация американцами Японии и раздел Кореи. Иначе говоря, ялтинские соглашения устанавливали статус-кво, согласно которому СССР контролировал приблизительно третью часть мира, а США — все остальное.

Вашингтон столкнулся и с более серьезными вызовами военного характера. Советский Союз располагал самыми крупными наземными войсками в мире, в то время как правительство США под внутренним давлением было вынуждено сократить армию и отменить обязательную воинскую повинность. Вследствие этого было решено укреплять американскую военную мощь не за счет наземных войск, а за счет монополии на ядерное оружие (в сочетании с воздушными средствами его доставки). Но эта монополия вскоре исчезла: к 1949 г. ядерное оружие смог создать и Советский Союз. С этого времени усилия Соединенных Штатов ограничивались попытками воспрепятствовать другим государствам в их стремлении овладеть ядерным, химическим и бактериологическим оружием. К XXI в. эти усилия не увенчались никаким впечатляющим результатом.

До 1991 г. Соединенные Штаты и Советский Союз сосуществовали в «равновесии страха» холодной войны. Установившийся статус-кво подвергался серьезным испытаниям лишь трижды: во время блокады Берлина в 1948–1949 гг., в Корейскую войну 1950–1953 гг. и во время кубинского ракетного кризиса 1962 г. Каждая из этих ситуаций завершалась восстановлением статус-кво. Более того, всякий раз, когда СССР сталкивался с политическим кризисом в своих режимах-саттелитах — в Восточной Германии (1953), Венгрии (1956), Чехословакии (1968), Польше (1981), — Соединенные Штаты практически не прибегали к иным мерам противодействия кроме пропаганды, предоставляя Советскому Союзу право поступать по своему усмотрению.

Разумеется, такая пассивность не распространялась на экономическую сферу. США с большой выгодой использовали атмосферу холодной войны для масштабных действий по восстановлению экономики сначала в Западной Европе, а затем в Японии, Южной Корее и на Тайване. Усилия американцев объяснялись просто: зачем было обладать столь явным превосходством в сфере производства, если остальной мир был не в состоянии обеспечить эффективное потребление? К тому же государства, принявшие американскую помощь в деле восстановления собственных экономик, оказывались в положении должников с соответствующими обязательствами, а, следовательно, охотнее вступали в военные альянсы с США и, что важнее, смирялись с политической зависимостью от них.

Наконец, нельзя недооценивать идеологический и культурный компоненты гегемонии Соединенных Штатов. Период, наступивший сразу после 1945 г., был, возможно, историческим пиком популярности коммунистической идеологии. Сегодня мы уже и не помним, как много голосов получали коммунисты на свободных выборах в Бельгии, Франции, Италии, Чехословакии и Финляндии, не говоря уже о поддержке коммунистических партий в Латинской Америке и Азии — во Вьетнаме, Индии и Японии. Компартии пользовались большой популярностью также в Китае, Греции и Иране — странах, где выборы не были свободными или проходили под давлением официальных властей. Ответом США на успех коммунистических идей в мире стала массированная наступательная операция по продвижению антикоммунистической идеологии. Сегодня можно констатировать, что эта операция в значительной степени удалась: Вашингтон играл роль лидера «свободного мира» столь же эффективно, сколь убедительно Советский Союз действовал в качестве лидера «прогрессивного» «антиимпериалистического» лагеря.

Успех Соединенных Штатов как главенствующей силы в послевоенном мире создал предпосылки для последующего упадка этой державы в качестве мирового гегемона. Постепенное падение США можно обозначить четырьмя символическими вехами: войной во Вьетнаме, революциями 1968 г., падением Берлинской стены в 1989 г. и террористической атакой 11 сентября 2001 г. Каждое из этих символических событий выстраивалось в одну линию с предыдущими, что, в конце концов, привело к парадоксальной ситуации: Соединенные Штаты остались единственной сверхдержавой, которой недостает подлинной мощи, мировым лидером, за которым никто не следует и которого мало кто уважает, нацией, опасно дрейфующей посреди глобального хаоса, которым она не может управлять.

Что собой представляла вьетнамская война? Прежде всего и в первую очередь — попытку вьетнамского народа покончить с колониальным правлением и создать собственное государство. Вьетнамцы боролись с французами, японцами, американцами и в итоге победили, что на самом деле было огромным достижением. Однако, с геополитической точки зрения, за этой войной стоял отказ народов, объединенных под общим ярлыком «третьего мира», признавать ялтинский статус-кво. Вьетнам превратился в мощный символ, потому что Соединенные Штаты использовали здесь на полную мощность свой военный потенциал (допустив тем самым большую глупость), но при этом все равно проиграли. Действительно, американцы не пустили в ход ядерное оружие, хотя отдельные наименее трезвые представители правых еще долго упрекали правительство за отказ от принятия такого решения. Использование этого оружия могло бы пошатнуть ялтинские соглашения и привести к ядерному холокосту — на это США не были готовы пойти.

Вьетнамская война стала не просто военным поражением или ударом по престижу Соединенных Штатов; она нанесла сильнейший удар по их положению доминирующей экономической державы в мире. Военный конфликт обернулся большими расходами и в какой-то мере истощил золотой запас США, который существенно увеличился с 1945 г. Более того, Америка была вынуждена нести финансовые издержки, связанные с войной, в тот момент, когда Западная Европа и Япония переживали сильнейший экономический подъем. Эти обстоятельства положили конец преобладанию Соединенных Штатов в мировой экономике. Вплоть до конца 1960-х годов члены этой триады были приблизительно равны в экономическом отношении, каждый в разное время опережал остальных, но далеко вперед не вырывался никто. Когда весь мир охватила революция 1968 г., ее основным девизом стала поддержка Вьетнама. «Один, два, много Вьетнамов» и «Хо, Хо, Хо-Ши-Мин» скандировали на улицах и, не в последнюю очередь, в самих Соединенных Штатах. Но деятели 1968 года осудили не только американскую гегемонию. Они осудили тайный сговор СССР и США, а также ялтинские соглашения, взяв на вооружение и адаптировав язык китайских культурных революционеров, разделивших мир на два лагеря, к одному из которых они относили обе сверхдержавы, а к другому — все остальное человечество.

Открытое обличение сговора с Советами логически вело к осуждению тех сил внутри страны, которые были тесно связаны с Советским Союзом, то есть в большинстве случаев — традиционных коммунистических партий. Но революционеры 1968-го выступили также против других сил, образующих Старый Левый блок, — национально-освободительных движений в странах «третьего мира», социал-демократических движений в Западной Европе и демократов «Нового курса» в Соединенных Штатах. Все они были обвинены в сговоре с тем, что революционеры называли общим термином «U.S. imperialism».

Атака на советское соглашение с Вашингтоном в сочетании с атакой на Старых Левых еще больше ослабила легитимность ялтинских соглашений, в соответствии с которыми Соединенные Штаты формировали мировой порядок. Эти атаки подорвали также позицию центристского либерализма как единственно легитимной глобальной идеологии. Прямые политические последствия мировых революций 1968 г. оказались минимальными, однако геополитическая и интеллектуальная отдача была колоссальной и необратимой. Центристский либерализм был свергнут с престола, занимая который со времен революций в Европе 1848 г. он мог принимать в свои ряды консерваторов и радикалов. Эти идеологии вернулись, вновь создав реальный диапазон возможностей для выбора. Консерваторы снова стали консерваторами, радикалы — радикалами. Центристские либералы не исчезли, но их число заметно уменьшилось. И по ходу дела официальная идеологическая позиция Соединенных Штатов — антифашизм, антикоммунизм, антиколониализм — стала казаться недостаточно убедительной все большей части населения земного шара.

Международная экономическая стагнация, начавшаяся в 1970-е годы, привела к двум важным последствиям для американского могущества. Во-первых, наступил крах «девелопментализма» — идеи, согласно которой любая нация может экономически преуспеть при условии избрания государством правильной стратегии. Представители Старых Левых, находившиеся тогда у власти, считали данную идею своим важнейшим идеологическим постулатом. Один за другим эти режимы столкнулись с внутренней дезорганизацией, снижением жизненных стандартов, увеличением долговой зависимости от международных финансовых институтов и подорванной кредитоспособностью. Во-вторых, в 1960-е годы США, казалось, успешно управляли процессом деколонизации «третьего мира» — посредством минимизации ее разрушительных последствий и поощрения плавного перехода рычагов власти в руки режимов, нацеленных на развитие, но все же не на революцию. Однако теперь те же методы стимулировали дезинтеграцию, недовольство, угрожавшее взрывом, и радикальную энергетику, не находившую для себя выхода. Попытки Соединенных Штатов осуществить интервенцию терпели фиаско. В 1983 г. президент США Рональд Рейган послал войска восстанавливать порядок в Ливане, и они были фактически выдворены оттуда. Рейган компенсировал этот неуспех действиями на Гренаде, в стране, лишенной собственной армии. Президент Джордж Буш-старший ввел войска в еще одну беззащитную страну — Панаму. Затем он вторгся в Сомали, чтобы восстановить порядок, откуда американцев, в конце концов, выставили, причем довольно унизительным образом. С тех пор правительство Соединенных Штатов мало что предпринимало для того, чтобы остановить эрозию своей гегемонии, предпочитая попросту игнорировать этот тренд. Такая политика преобладала со времени вывода американских войск из Вьетнама вплоть до 11 сентября 2001 г.

Тем временем Советский Союз, который США временно выпустили из поля зрения, потихоньку разваливался. Да, Рональд Рейган окрестил СССР «империей зла» и патетично призывал к разрушению Берлинской стены, но Соединенные Штаты в действительности не стремились к такому исходу, и поэтому ответственность за распад Советского Союза лежит не на них. На самом деле, СССР и его восточноевропейская имперская зона рухнули в силу общего разочарования в Старых Левых, а также попытки советского лидера Михаила Горбачева спасти свой режим посредством ликвидации ялтинских соглашений и либерализации внутри страны («перестройка плюс гласность»). Горбачев сумел дезавуировать Ялту, но не смог сохранить Советский Союз, хотя, надо признать, это ему почти удавалось.

Американцы были изумлены и озадачены случившимся, пребывая в нерешительности относительно последствий этого коллапса. Крах коммунистической идеи означал, в конечном счете, крах либерализма, поскольку исчезало единственное идеологическое обоснование гегемонии США, обоснование, которое молчаливо поддерживалось главным идеологическим оппонентом либерализма. <…>

Затем наступило 11 сентября 2001 г. — шок, а потом реакция. Отбиваясь от нападок американских законодателей, руководители Центрального разведывательного управления утверждали, что администрация Буша была предупреждена о возможных угрозах. Однако несмотря на то, что ЦРУ следит за действиями Аль-Каеды, несмотря на всю квалифицированность своих разведчиков, это ведомство не может предвидеть, а значит, и предотвратить осуществление террористических атак. Во всяком случае, так заявляет глава ЦРУ Джордж Тенет. Это признание едва ли может успокоить правительство США или американский народ. Какие бы иные выводы ни сделали историки, очевидно, что теракты 11 сентября 2001 г. нанесли серьезный удар по мощи Соединенных Штатов. Те, кто несет ответственность за эти террористические атаки, не представляли ни одну из крупных военных держав. Они входили в негосударственное военное формирование и обладали лишь большой решительностью, некоторым количеством денег, кучкой приверженцев и мощной базой в одной слабой стране. Короче говоря, с военной точки зрения, они совершенно ничего не значили, но им удалась осуществить жестокую атаку на территории Америки.

Дж. Буш-младший пришел к власти, будучи весьма критически настроен в отношении внешней политики администрации своего предшественника Б. Клинтона. Буш и его советники не признавали, хотя безусловно понимали, что Клинтон шел по тому же пути, что и все другие президенты Соединенных Штатов со времен Дж. Форда, включая Р. Рейгана и Дж. Буша-старшего. Более того, до 11 сентября 2001 г. по этому же пути двигалась и нынешняя американская администрация. Чтобы убедиться в том, что Буш не был тогда готов играть с огнем, достаточно взглянуть на его поведение в апреле 2001 г., когда над Китаем был сбит американский самолет.

После террористической атаки Буш изменил политику, объявил войну терроризму, заверив американский народ в том, что «исход ее предопределен», и заявил всему миру: «кто не с нами, тот против нас». «Ястребы», остававшиеся долгое время невостребованными даже при самых консервативных администрациях, наконец, пришли к управлению американской политикой. Они исходят из того, что США обладают самым мощным военным потенциалом в мире. Бесчисленные лидеры других государств, считающие неразумным для Вашингтона заниматься разминкой собственных мускулов, все равно ничего не смогут сделать, если Америка попросту навяжет всем остальным свою волю. По убеждению «ястребов», Соединенные Штаты должны вести себя как империя, потому что, во-первых, им за это ничего не будет, а во-вторых, если они не проявят силу, то со временем окажутся на обочине истории.

Однако расчеты «ястребов» неверны, и они могут лишь внести свою лепту в усиливающееся падение Соединенных Штатов, превратив его из постепенного в головокружительное. <…>

«Шок и трепет»

Американские «ястребы» обещали, что их упреждающий удар по Ираку вызовет «шок и трепет». Достигли ли они своей цели? По их мнению, да. Но кого они должны были повергнуть в шок и трепет? В первую очередь, иракский режим и его сторонников внутри этой страны. В военном отношении Соединенные Штаты действительно одержали весьма быструю победу, и те из нас (многие военные, но также и я), кто предрекал в качестве вероятного сценария долгую и трудную войну, оказались не правы. Когда верхушка иракского командования исчезла, произошел коллапс всей военной структуры страны. В то же время сравнительно легкая победа заставила усомниться в заявлениях официального Вашингтона, произносившихся в оправдание своих действий, о том, что иракский режим представляет серьезную и непосредственную военную угрозу для соседних государств или для самих Соединенных Штатов.

Можно ли сделать вывод, что те, кто считал эту войну безумной, ошибались и во всем остальном? Не думаю. Сегодня немногие могли бы согласиться с основным тезисом настоящей статьи — о «закате американского могущества». Американских «ястребов» так и распирает от самодовольства. Они даже не стали ждать окончания военных действий, чтобы объявить кампанию против Сирии. Выбор пал именно на эту страну, в частности, потому, что ее внешняя политика вызывает недовольство США, а также потому, что она играет ключевую роль на Ближнем Востоке и в военном отношении практически беспомощна. Не обнаружив оружия массового поражения в Ираке, администрация Соединенных Штатов теперь полагает, что его следует искать в Сирии. Министр обороны США Дональд Рамсфелд уже объявил ее «государством-изгоем». Президент Буш дает сирийцам простой совет: вам следует сотрудничать с Соединенными Штатами.

Американцы двинулись в Ирак из Афганистана, где они не смогли добиться большего, чем свержения прежнего режима и передачи власти ряду местных боевых командиров, — короче говоря, США породили в Афганистане то самое явление, которое в других местах часто называют «несостоявшимся государством». Не проделают ли Соединенные Штаты то же самое и с Ираком, отправившись оттуда куда-нибудь еще? Вполне возможно. И если Сирия — следующая на очереди, то кто будет после нее? Палестина и Саудовская Аравия или же Северная Корея и Иран? Не сомневаюсь, что на закрытых совещаниях в администрации на эту тему сейчас ведутся ожесточенные дебаты. Но то, что США будут и дальше искать для себя военную угрозу, по-видимому, уже не ставится под вопрос. «Ястребы» явно убеждены в том, что они держат (и должны держать) в руках будущее всего мира. Во всяком случае, они не проявляют ни тени сомнения в осмысленности такого образа действий. В конце концов, «сколько дивизий у папы римского?», по известному выражению Сталина.

Однако давайте взглянем на приоритеты, которые «ястребы» уже установили для своей политики. Номером один следует, видимо, считать реконструкцию Ближнего Востока, включающую три ключевых компонента: свержение режимов, враждебных Соединенным Штатам, подрыв могущества (возможно, нарушение территориальной целостности) Саудовской Аравии и навязывание палестинцам решения их проблемы в виде создания на их землях чего-то подобного южноафриканским бандустанам. Вот почему «ястребы» немедленно подняли вопрос о новой «угрозе» безопасности Соединенных Штатов, исходящей со стороны Сирии.

Пока происходит реорганизация Ближнего Востока, США, я полагаю, предпочтут заморозить ситуацию на Северо-Востоке Азии. Прямая военная операция здесь очень рискованна, и «ястребы» надеются использовать Китай для того, чтобы убедить корейцев не продвигаться дальше в их стремлении приобрести ядерное оружие. Можно считать это временным перемирием, которое даст «ястребам» возможность сначала разобраться с другими делами, а уж потом, когда руки будут посвободнее, заняться Северной Кореей. Ибо они не имеют намерения дать режиму Северной Кореи шанс на выживание.

По моему предположению, вторым приоритетом станет внутренний фронт. «Ястребы» собираются сформировать бюджет правительства США таким образом, чтобы в нем не осталось места ни для чего, кроме военных расходов. И они ведут наступление по всем фронтам, стремясь сократить прочие расходы — урезав федеральные налоги и приватизировав как можно большую часть социального обеспечения и медицинского страхования. Они также хотят ограничить действия оппозиции внутри страны, чтобы более свободно обращаться со всем остальным миром, а заодно обеспечить себе вечное пребывание у власти. В первую очередь им нужно сделать постоянным так называемый Патриотический Акт ( Act), содержащий пункт, согласно которому срок действия этого документа подходит к концу через три года. До сих пор Патриотический Акт применялся прежде всего против лиц арабского происхождения и мусульман, но федеральные власти наверняка расширят сферу его приложения. Для обоих направлений выборы 2004 г. окажутся решающими.

Европа, вероятно, находится в списке приоритетов под номером три. Сломать ей хребет «ястребам» труднее, чем Ближнему Востоку или американской оппозиции. Так что они, скорее всего, переждут некоторое время, рассчитывая распространить в мире «шок и трепет» в достаточной мере для того, чтобы бесповоротно сломить волю европейцев. А в свободное время «ястребы» могут потребовать ввода войск в Колумбию или же нового вторжения США на Кубу, или каким-то другим образом потренировать свои мускулы по всему земному шару.

Надо признать, у «ястребов» грандиозные планы. Однако упадок Соединенных Штатов в мир-системе определен структурными обстоятельствами и не является лишь следствием политических ошибок, допущенных предшествующими американскими администрациями. Обратить этот процесс вспять невозможно. Конечно, им можно было разумно управлять, но это как раз совершенно не то, чему мы все являемся свидетелями.

Структурный упадок состоит из двух важнейших компонентов — экономического и политико-культурного. Экономический компонент на самом деле весьма прост. По основным факторам развития — имеющемуся в распоряжении капиталу, уровню подготовки работников, способности к исследованию и совершенствованию — Западная Европа, Япония и Восточная Азия вполне могут конкурировать с Соединенными Штатами. Денежное преимущество США, обусловленное тем, что доллар используется другими странами в качестве резервной валюты, уже снижается и в скором времени, возможно, исчезнет совсем. Преимущество в военной сфере оборачивается долговременным ущербом в области экономики, поскольку уводит капитал и инновации в сторону от продуктивных предприятий. Когда мировая экономика начнет оправляться от затянувшейся стагнации, весьма вероятно, что японские/восточно-азиатские и западноевропейские предприятия превзойдут по своему уровню американские.

На протяжении последних тридцати лет Соединенным Штатам удавалось замедлять этот ползучий экономический спад (по сравнению с их основными конкурентами) политико-культурными средствами. Свои претензии они обосновывали сохраняющейся легитимностью в качестве лидера свободного мира и существованием Советского Союза. Распад СССР серьезно ослабил законность их притязаний и породил все возрастающую анархию мировой системы — «этнические» войны в бывшем Советском Союзе и Югославии, гражданские войны в многочисленных странах Африки, две войны в Персидском заливе, расползающийся во все стороны рак гражданской войны в Колумбии и значительный экономический регресс некоторых государств «третьего мира».

В период нахождения у власти администраций Р. Рейгана, Дж. Буша-старшего и Б. Клинтона Соединенные Штаты продолжали вести переговоры с Западной Европой, Японией и Восточной Азией о том, чтобы в противостоянии Севера и Юга они оставались, в большей или меньшей степени, на нашей стороне. При Буше-младшем «ястребы» отбросили прежнюю стратегию, заменив ее политикой унилатерального мачизма (unilateral machismo). Все остальные отвернулись от США, и после победы над Саддамом раздражение их действиями еще более усилится, причем не вопреки, а как раз благодаря общему для всего мира испугу.

Что касается легитимности, то обратим внимание на два обстоятельства. Первое — в марте 2003 г. Соединенным Штатам пришлось забрать из Совета Безопасности ООН резолюцию, которую они выдвинули в надежде, что атака на Ирак получит поддержку его членов при голосовании. Решение этого действительно важного для американцев вопроса потребовало мобилизации всех средств, включая постоянные телефонные переговоры Буша с лидерами самых разных государств. Впервые за последние пятьдесят лет Соединенные Штаты не смогли набрать большинство в Совете Безопасности в девять голосов. Это было унизительно.

Второе — обратите внимание на слово «имперский». Еще два года назад об империализме во всем мире говорили только левые. Неожиданно то же слово в положительном смысле стали использовать «ястребы». Вслед за этим представители Западной Европы, совсем не левые по своим взглядам, начали употреблять этот термин, выражая обеспокоенность тем, что США ведут себя как имперская держава. После падения режима Саддама Хусейна это словцо стало появляться едва ли не в каждом выпуске новостей. Но все-таки империал(изм) — понятие с подмоченной легитимностью, даже если «ястребам» кажется, что они поступают мудро, вновь вводя его в оборот.

Из истории известно, что для сохранения превосходства недостаточно военной мощи. Для этого очень важна легитимность, по крайней мере, признаваемая значительной частью человечества. Своей «упреждающей» войной американские «ястребы» существенно подорвали претензии США на легитимность. И таким образом они непоправимо ослабили положение Соединенных Штатов на геополитической арене.

ВАШ ОТКЛИК!