Владислав ИНОЗЕМЦЕВ

НА ПОРОГЕ ЭРЫ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

О книге Иммануила Валлерстайна «Конец знакомого мира»

Иммануил Валлерстайн родился в Нью-Йорке в 1930 году, где и провел свои молодые годы. В 1947 году, в период расцвета послевоенного политического плюрализма, он поступил в Колумбийский университет, один из самых либеральных в Америке. И получив в нем степень бакалавра в 1951 году, уже в «эпоху» маккартизма, Валлерстайн не изменил сформировавшимся в университетские годы убеждениям, и по сей день оставаясь последовательным сторонником левого движения, приверженцем социалистических взглядов.

В значительной мере в связи с тем, что большинство его коллег в 50-е и 60-е годы связывали будущее социалистической идеи с развитием национально-освободительных движений, молодой социолог избрал полем своих исследований политические и социаль­ные процессы в периферийных странах, в первую очередь расположенных на африканс­ком континенте. К 1959 году, когда Валлерстайн получил докторскую степень в родном для него Колумбийском университете, он был уже признанным специалистом по экономическим, социальным и политическим проблемам развивающихся стран (а впоследствии – и президентом Американской ассоциации африканистов).

Постоянно расширяя сферу своих научных интересов, Валлерстайн обратился к исследованию глобальных социально-экономических процессов и масштабных исторических тенденций. После публикации первых четырех книг, в основном посвященных проблемам африканских стран, в середине 70-х Валлерстайн окончательно сосредоточился на создании оригинальной концепции всемирно-исторического процесса, принесшей ему в будущем широкую известность. Именно в 70-е годы, осмысливая исторические итоги событий 1968 года, активным участником которых он был, Валлерстайн, говоря его собственными словами, усомнился в разумности «допускавшейся тогда социологами идентификации государственных границ с границами ‘обществ’» и пришел к убежде­нию, что «любой анализ, претендующий на серьезное описание и объяснение реального мира, должен сочетать в себе исторический и системный аспекты» [1] . Результатом такого анализа стала его основная работа – трехтомный труд «Современная миро-система», (1974-1989), принесшая И. Валлерстайну славу последовательного сторонника комплексного и глубокого подхода как к социальным процессам, так и (что стало особенно очевидно позднее) к обществоведению как науке.

Оценке наиболее комплексных проблем, стоящих перед современной цивилизацией, посвящены пятнадцать из двадцати изданных Валлерстайном книг, и среди них такие как «Капиталистическое мирохозяйство» (1979), «Миросистемный анализ» (1981), «Динамика глобального кризиса» (1982), «Исторический капитализм» (1983), «Политические аспекты мирового хозяйства» (1984), «Антисистемные движения» (1989), «Преображая революцию» (1979), «Геополитика и геокультура: очерки меняющейся миро-системы» (1990), «Переосмысливая обществоведение: пределы парадигм XIX века», (1991), «После либерализма» (1995), «Утопистика, или Исторический выбор XXI века» (1998), а также некоторые других. Многие книги и статьи И. Валлерстайна были написаны им в соавторстве с наиболее известными теоретиками социалистического толка — С. Амином, Дж. Арриги и Т. Хопкинсом. Научная и просветительская деятельность Валлерстайна была отмечена избранием его в 1994 году на пост Президента всемирной социологической ассоциации.

Книга И. Валлерстайна «Конец знакомого мира» разделена на две части, отличающиеся как предметом исследования, так и стилем изложения материала. Основным тезисом, прямо и косвенно подчеркиваемым автором, является тезис о несомненной неустойчивости всего, что мы можем наблюдать в окружающем нас мире. В первой части книги он выступает в виде утверждения о том, что современная нам миро-система [модернити] уходит в прошлое, что прежние капиталистические порядки и законы утрачивают свое значение, уступая место чему-то новому, контуры которого, однако, рисуются автором более чем приблизительно и условно. Во второй части книги он трансформируется в резкую критику современных научных методов, основанных на структурировании и систематизации наших знаний о мире, что, как полагает автор, весьма вредно, так как лишает нас возможности комплексного исследования происходящих в мире процессов. С обоими тезисами невозможно не согласиться, хотя бы потому, что изменения в обществе происходят всегда, а нужда в комплексных исследованиях никогда не может быть переоценена. Между тем предложения и концепции, выдвигаемые автором, оказываются иногда излишне неочевидными, а иногда предельно абстрактными, что в определенной мере затрудняет понимание его концепции и порождает не всегда обоснованные возражения.

Придерживаясь подхода, который мы назвали бы реформированным и модернизированным марксизмом, автор в свойственной ему манере и оперируя терминами миро-системы и миро-хозяйства, доказывает, что механизмы функционирования капиталистического общества исчерпали свои возможности, что мир приблизился к ситуации, когда прежние рычаги поддержания стабильного развития уже не срабатывают, а новых еще не появилось. Пользуясь терминологией математиков и физиков, он утверждает, что нынешняя ситуация близка к точке бифуркации, когда небольшое изменение в системе способно привести к качественной ее перестройке, к разрушению и появлению на ее месте новой (может быть, даже не одной) системы, принципы функционирования которой невозможно предугадать.

Основой концепции Валлерстайна выступает выделение трех основных видов «исторических систем», в определенной мере восходящее к трудам европейских философов XVII-XVIII веков. Ими он называет «мини-системы», в значительной степени близкие тому, что традиционно именуется общинами, «миро-империи», которые в эпоху Просвещения могли бы быть названы империями или деспотиями, и «миро-хозяйства», или системы, основанные на возникающих между отдельными индивидами экономических связях. Исторически это деление можно рассмотреть в контексте роли политики в том или ином обществе: либо это общество находится в до-политической фазе развития, либо политика выступает наиболее важным элементом обеспечения социального единства, либо она уступает это место экономическим отношениям. Взаимодействия между «мини-системами» автор считает хаотичными, между «миро-империями» – по большей части напряженно-враждебными, а между «миро-хозяйствами» – обусловленными логикой экономической интеграции и универсализации, приводящей к торжеству одной, а именно капиталистической, миро-хозяйственной системы [2] .  

Задача предлагаемого Валлерстайном подхода сводится к тому, чтобы реанимировать поиски глубинных исторических основ современного общества, возродить традиции социальной философии эпохи Просвещения, утвердить особую роль и значение метода, предполагающего изучение броделевских «долгих длительностей» (long dure). Но и является скорее не сверхзадачей, а методом, доказывающим, что в исследуемом нами мире нет ничего строгого и неизменного (на этом пути И.Валлерстайн подвергает критике не только прогрессивность того или иного социального строя, но и само понятие прогресса, не кажущегося ему очевидным). Суммируя эти идеи словами самого автора, можно сказать, что «миро-системный анализ – это призыв приоткрыть ставни, препятствующие нам уви­деть многие стороны реального мира... миро-системный анализ – это призыв к построению историчного обществоведения, принимающего как данное неопределенности переходных эпох и способствующего изменению мира обозначением открывающихся альтернатив, не апеллируя при этом к спасительной вере в неизбежное торжество добра» [3] . Распространение подобного подхода, несомненно, следует счесть благом для обществоведения, которое сегодня (в чем И. Валлерстайн вполне прав) погрязло в массе условностей и предрассудков.

Главной проблемой Валлерстайна оказывается, однако, то, что он, искренне считая, что «ученые, исповедующие миро-системный подход, сегодня в целом лучше большинства обществоведов подготовлены к решению этих вопросов в их неразрывном единстве», излагает свое видение большинства проблем так, как если бы это мнение было абсолютно доминирующим в среде современных социологов. Но так как это предположение отнюдь не очевидно, явная «легкость» изложения раз за разом порождает ощущение некоторой бездоказательности авторских утверждений. 

Стремясь достичь большей комплексности предлагаемой им концепции, Валлерстайн рассматривает современную капиталистическую миро-систему как многоуровневую и широкую: «капиталистическая миро-система, – пишет он, – представляет собой совокупность миро-хозяйства, определяемого отношениями центра и периферии, и политической структуры, состоящей из входящих в международную систему суверенных государств». Конфликты, возникающие в рамках этой миро-системы, не сводимы к традици­онно описывавшемуся К. Марксом противостоянию классов капиталистов и наемных работников в рамках отдельной страны, но порождаются также и противоречиями интересов независимых государств, их политических элит и трудящихся классов. Предпочтение такого комплексного метода не является для автора случайным; он вполне определенно говорит о том, что стремится на его основе реабилитировать значение философско-исторического подхода к исследованию социальной динамики, привлечь внимание исследователей к фундаментальным проблемам, связанным с тем, «какие ос­новные черты отличают друг от друга… различные типы общественных систем», «какие процессы опосредуют переход от одной общественной системы к другой», «как теоретически соотносятся поиск истины и стремление к справедливому обществу» и даже с тем, «каковы взаимоотношения между общественными науками и структурами власти» (с. 267).

Изучая структуру и динамику капиталистической миро-системы, Валлерстайн приходит к выводу о том, что определяющие их капиталистические отношения являются источником всех существующих в современном мире проблем (с. 116), а классовая борьба, о которой говорил К. Маркс, не менее важна для понимания закономерностей сегодняшнего развития, чем для оценки судеб буржуазных обществ прошлых столетий (с. 302). Не сводя все многообразие современных миро-системных процессов к прямому проявлению закономерностей капиталистического способа производства, он тем не менее полагает, что большинство происходящих в мире изменений обусловлено именно ими. С этим, на наш взгляд, вполне можно (и нужно) согласиться. В то же время релятивизм автора, сомнения, высказываемые им в адрес идеи прогресса, а также неспособность признать, что доминирование «центра» не может не оборачиваться подавленностью и приниженностью «периферии» – все это приводит его к утверждению важной роли периферийных стран в происходящих в современном мире процессах и к принижению на этой основе способности капиталистического общества к устойчивому и самодостаточному развитию.

Без преувеличения можно утверждать, что Валлерстайн выступает сегодня одним из наиболее последовательных сторонников утверждения паразитического характера капиталистической системы, указывая на то, что ее становление не было неизбежным и серьезно переоценивая при этом ее зависимость от внешних источников развития.

Как профессиональный историк, Валлерстайн отмечает, что «европейское мирохозяйство уже в XVI веке было необратимо капиталистическим, и, как только капитализм превратился в основу данной исторической системы, как только прио­ритетом этой системы стало непрерывное накопление капитала, она получила особое пре­имущество перед другими историческими системами, позволившее ей расширяться до тех пор, пока она физически не охватила весь мир, став первой исторической системой, достигшей такой тотальной экспансии» (с. 245). В то же время, как убежденный противник капитализма, он полагает, что универсализация капи­талистических отношений не была предопределена. «Хотя капитализм и совершил свой прорыв в Европе, откуда он распространился по всей планете, – пишет он, – из этого не следует, что этот процесс был неизбежен, желателен или в каком бы то ни было смысле прогрессивен» (там же). Такая постановка вопроса не впол­не традиционна для марксистов, большинство которых, подчеркивая историческую неизбежность смены капиталистического способа производства коммунистическим, основываются на том, что капитализм утратил  свой прогрессивный характер по мере создания им предпосылок становления коммунистического общества, но отнюдь не утверждают, что он никогда не был  прогрессивным общественным строем.

Валлерстайн в этом отношении идет гораздо дальше представителей марксистского мэйнстрима. Он призывает «составить максимально точный баланс всего того, что было сделано капиталистической цивилизацией на протяжении ее истории, и выяснить, дей­ствительно ли достижения перевешивают недостатки» (с. 244). Подобная идея выгля­дит весьма привлекательно, и, надо заметить, была не только выдвинута, но и реализована автором еще в конце 70-х годов. Тогда в своей статье, специально озаглавленной «Соста­вление баланса», он указал, что капитализм увеличил материальное благосостояние части человечества, но сделал страдания остальных людей еще более жестокими, что «мир ка­питалистической цивилизации – это поляризованный и поляризующий мир», и пришел к выводу, что «подобная миро-система не может вечно сохранять свою стабильность» [4] . Ни с одним из этих тезисов  мы не стали бы спорить. Однако двадцать лет спустя, как бы забы­вая свои прежние рассуждения, Валлерстайн пишет: «составленный мною баланс полностью отрицателен, и потому я не считаю капиталистическую систему свидетельством прогресса человечества… [из быстрого развития капитализма] не вытекает, что этот процесс был неизбежен, желателен или в каком бы то ни было смысле прогрессивен» (с. 245). Возможно, что экспансия системы, чьи преимущества над прочими столь значительны, что позволяют ей покорить весь мир, и не представляется желательной, но ее прогрессивность доказывается уже самим фактом ее экспансии. Могли бы возникнуть предпосылки замены капитализма более совершенным миро-системным порядком без его возникновения и развития? Существует ли какая-то иная миро-система, которую автор считал бы прогрессивной? Ответы на эти вопросы отсутствуют.

Марксистский подход И. Валлерстайна копирует недостатки метода самого К. Маркса. Так же как основоположникам марксизма было свойственно создавать стройные методо­логические концепции, но при этом отказываться от следования им при обращении к ана­лизу текущих событий или определении ближайших задач [5] , так и Валлерстайн легко отказывается от своей позиции историка при первой возможности занять позицию социалиста. Так, он считает, что неизбежный кризис капиталистического миро-хозяйства порожден четырьмя причинами – сокращением возможностей вовлечения в производство дополнительной рабочей силы, надвигающимся экологическим кризисом, демократизацией мира и снижением роли государства, которое на протяжении последних двух столетий поддерживало существование капиталистической системы (см.: с. 43-46).

Каждый из этих тезисов может быть оспорен. Утверждая, что основным источником кризиса нынешней капиталистической системы выступает ограниченность возможностей ее территориальной экспансии, Валлерстайн во многом возвращается в прошлое, к известному любому марксисту спору В.И.Ленина с народниками, происходившему в первые годы XX века. Исходя из правильного в целом тезиса, согласно которому «в большинстве случаев индустриализация в периферийных или полупериферийных регионах предполагала, что... из центра в соответствующие страны перемещались производства, которые более уже не могли оставаться монополизированными и потому уже не обеспечивали высоких уровней при­были» (с. 62), автор указывает на то, что сокращение не включенного в капиталистическое производство населения, или, как он говорит, дерурализация мира, «угрожает основополагающему процессу [капиталистического] накопления, подрывая способность капиталистов сохранять прежние масштабы прибыли» (с. 44, см. также: с. 103, 176-178). Более того; он утверждает, что не менее важным источником жизнеспособности современного капитализма выступает «перераспределение добавленной стоимости от трудящихся и мелких фирм к крупным капиталистам» (с. 88), агентом которого выступает государство – главный на сегодняшний день гарант выживания капиталистической миро-системы (см.: с. 90-92). При этом его совершенно не смущают ни собственные утверждения о том, что «повсюду в мире падает (sic – В.И.) потребность в наемном труде, [а] ограниченность спроса на труд порождает жесткую конкуренцию между страна­ми, выступающими центрами накопления [капитала]» (с. 52), ни заметная в последние годы тендения к отходу государства от активного вмешательства в экономические процессы. Автор полагает, что монополистический капитализм представляет собой наиболее адекватную форму организации капиталистического общества, считая, что «свободный рынок был бы для капиталистов катастрофой» (с. 88). Но как в этом случае удалось капиталистической миро-системе стать первой миро-системой, реально подчинившей себе всю планету, если это произошло еще до возникновения монополистического капитализма (по крайней мере в его современном понимании) и разве не свободный поиск более выгодных условий найма рабочей силы и использования местных ресурсов толкает сегодня капиталистов за пределы их собственных стран, где они выступают монополистами? И так уж ли ограничено предложение этих рабочей силы и этих ресурсов, если сегодня в развиваю­щихся странах за чертой абсолютной бедности живут сотни миллионов людей, готовых податься на любые работы за гроши, вполне позволяющие «сохранять необходимую норму прибыли»?

Не менее спорными кажутся нам критические замечания И.Валлерстайна в связи с недемократичностью западного мира и невозможностью решения экологических проблем в условиях капиталистической миро-системы. Автор абсолютно прав, говоря о том, что од­ним из важных факторов развития капиталистического хозяйства является исключение из состава издержек производства тех средств, которые должны были бы быть направлены на восстановление окружающей среды, деградирующей от неконтролируемого использования ресурсов, и настаивая на интернализации этих средств и включении их в цену производства. Нельзя также не согласиться с Валлерстайном в том, что вплоть до сегодняшнего дня предприниматели из ведущих западных стран умело и порой беспардонно пользуются природными ресурсами других государств или всего мира в целом (достаточно вспомнить позицию США по Киотскому протоколу). В то же время нельзя не видеть, что начиная с 80-х годов природоохранная деятельность становится одной из сфер повышенного общественного внимания, что государства прилагают значительные усилия для повышения привлекательности инвестиций в этой области и что экологическая ситуация в западном мире сегодня скорее улучшается, чем ухудшается. Валлерстайн, как нам представляется, излишне прямолинеен и в утверждении к том, что демократия «ни раньше, ни сегодня не соответствовала и не соответствует интересам капиталистов» (с. 45). Вряд ли кто-то считает, что стремление капиталистов к установлению всеобщего и справедливого демократического порядка продиктовано исключительно гуманитарными соображениями и вполне искренне, но не вызывает сомнения, что США и ряд европейских государств на протяжении всего ХХ столетия выступали главными адептами демократических преобразований повсюду в мире.

Оценивая эту часть рассуждений автора, можно лишь удивляться, зачем он стремится довести вполне обоснованные и справедливые тезисы о природе и основных чертах капиталистической миро-системы до такой степени гротескности, при которой их неочевидность становится видна всем и каждому, вызывая массу вопросов и возражений. На наш взгляд, радикализм его концепции (в значительной мере противоречащий ее методологическим основаниям) представляется своеобразной «данью» той интеллектуальной традиции, в которой вырос автор, традиции, сформулированной в 50-е и 60-е годы в работах Р.Нурске, С.Фуртадо, Э.Фалетто, О.Сункеля, а также П. Барана, А.-Г. Франка и С. Амина, влияние которых на формирование взглядов И. Валлерстайна не следует недооценивать. Большинство этих исследователей, наблюдая становление послевоенной сис­темы международных экономических отношений, приходили к выводу о том, что основным источником развития Запада становится ограбление периферийных стран, платящих за комфорт узкой группы привилегированных трудящихся «первого» мира. Но как в 1960-е годы, так и сегодня такая «ревизия [марксистских] взглядов предлагает новый экзотический объект симпатий: находящиеся на приятном отдалении абстрактные массы жертв капитализма из стран ‘третьего’ мира» [6] , скорее поддерживая жизнеспособность марксистского подхода, нежели открывая реальные возможности исторического прогнозирования.

Выступая против разделенности обществоведческой науки на десятки плохо связанных друг с другом «дисциплин», И.Валлерстайн избирает для своего подхода и особый «организационный» статус, или, если быть точнее, статус, лежащий за пределами современ­ных организационных форм. Он определяет его как движение в рамках обществоведения, хотя в значительной степени выводит само это название из аналогии с общественными движениями, анализировавшимися им ранее; тем самым это «движение» в определенной мере не вне-, а антисистемно, что признает и сам автор, указывая, что «статус движения, существующего в рамках общественных наук,.. позволяет нам объединять силы, разъяснять свою критику и поддерживать друг друга в окружении, которое порой может становиться даже враждебным» (XIII, 9). Этот факт подчеркивается и словами автора о том, что «в изначальном позыве миро-системного анализа [заключен] протест против теории модернизации», а восприимчивость к этому протесту заложена революцией 1968 года и последовавшими за ней событиями (см.:  XIII, 4). Но протест, как невольно показал сам автор в первой части своей книги, далеко не всегда приводит к конструктивному действию, часто завершаясь историческим тупиком.

В определенной мере будущий кризис миро-системного анализа, о возможности которого размышляет и сам И.Валлерстайн, предопределен модификацией предмета исследования, которую предпринимают его сторонники. Полагая, что обществоведение изучает действительность как сконструированную реальность, «посредством проникновения обществоведческих принципов в любое знание, через признание того, что реальность является сконструированной, и что целью как научной, так и философской деятельности оказывается поиск ее полезных и убедительных интерпретаций» (XIV, 18), - он надеется на то, что протекающие ныне процессы свидетельствуют в пользу такого подхода. Он утверждает далее, что, «если реальность сконструирована, то конструкторы, а не ученые выступают главными действующими лицами в этом реальном мире» (там же), тем самым по сути повторяя знаменитый тезис марксизма о том, что недостаток прежней философии заключался в том, что она стремилась объяснить мир, в то время как требовалось изменить его. Валлерстайн прямо указывает на то, что предпосылки подобного преобразования возникли лишь недавно: «именно потому, что историческая система, в которой мы живем, переживает завершающий  кризис, – пишет он, – появляется возможность решить поставленные вопросы таким образом, который открыл бы путь к созданию рационально организованных общественных конструкций» (XIII, 11). Но тем самым  Валлерстайн ставит успех своего движения в зависимость не от его интеллектуального потециала, а лишь от того, насколько адекватно определено время для выступления на авансцену, ведь он сам признает, что ученые XIX века, сколь бы проницательны они ни были, были лишены возможности создания рационально организованных общественных конструкций, так как кризис миро-системы еще не назрел. Но в этом случае более уместно поразмыслить не о богословском споре о предопределенности и свободе воли (см.:  XIV, 2-3), а о теологических рассуждениях о вреде гордыни, ибо только она позволяет человеку заявлять, что он живет в наиболее важный и критический для всего мирового развития момент истории. Делая предметом своего исследования «сконструированную реальность», сторонники миро-системного анализа отходят от изучения реальности в сторону конструирования, хотя в то же время сами охотно признают, что контуры новой конструкции кажутся им практически неразличимыми.

И здесь мы переходим к вопросу о том, к каким результатам может привести увлеченность миро-системным анализом. Ключом к ответу на него может послужить характеристика нынешнего момента истории, приводимая самим И.Валлерста­йном. Основной чертой ситуации, «когда историческая социальная система наиболее удалена от точки равновесия, когда колебания особенно велики, а точка бифуркации опасно близка, когда [самое] незначительное воздействие вызывает серьезные последствия» он считает то, что «набор [возникающих] альтернатив [оказывается] максимальным» (XIV, 19). Но, даже если это и так, то что из этого следует? И здесь И.Валлерстайн и его сторонники серьезно расходятся во мнении с большинством тех авторов, которых принято считать теоретиками «пост-модернизма».

Фундаментальным отличием 80-х и 90-х годов от 60-х и 70-х стало то, что множественность альтернатив перестала служить источником новых порывов. 60-е и 70-е годы, из которых идеологически вышло движение адептов миро-системного анализа, увенчали целое столетие борьбы за свободу, причем во всех ее проявлениях. Обретение свободы казалось истинной ценностью, главным условием прогресса. Но как истина изреченная есть ложь, так и свобода обретенная оказалась свободой не только от угнетения, но также от оп­ределенности и уверенности. Борцы за свободу считали, что с ее обретением они получат инструмент разрушения современной миро-системы, основанной на несвободе. В этом, однако, заключалась величайшая иллюзия мира модернити.

Сегодня капиталистическая миро-система переживает не последнюю фазу своего упадка, как это считает И.Валлерстайн, а скорее первые дни своей новой жизни. Капитализм сумел сделать то, что ни ожидали от него не только его критики, но даже его сторонники. Он открыл перед людьми сотни и тысячи альтернатив, устранил всякие пределы и преграды и сделал человека предельно свободным. Но, став свободным, человек ощутил в первую очередь незащищенность и неуверенность. Оказалось, что жажда свободы, которая двигала людьми 60-х, была сродни клаустрофобии: у запертого в комнату человека не возникает большего желания, чем выбить заколоченную дверь. Но у человека, одиноко стоящего в чистом поле, нет большего желания, чем построить себе подобие дома, с открывающейся дверью, но в то же время с прочными стенами. Встречаясь с избытком огра­ничений, человек хочет найти выход за их пределы. Не чувствуя никаких преград, человек стремится найти опору. И современный капитализм сделал то, чего не сделала ни одна из предшествующих ему миро-систем. Он «осознал», что лучший способ заставить человека отказаться от новых желаний – это удовлетворить все уже существующие. И он нашел возможность сделать это. С этого момента система стала практически непобедимой. Разумеется, она и далее будет меняться, и эти изменения даже будут приниматься многими за явные свидетельства близости ее окончательного краха, а некоторыми даже за уже готовые элементы новой миро-системы. Но они будут лишь приниматься за них, но не являться ими.

Современная система – не модернити, не пост-модернити, а система, в которой мы живем, вне зависимости от того, как хитроумно она ни будет названа – порабощает человека избытком свободы. Она дезинтегрирует ту основу, на которой испокон веков строились конструкции левых движений, так как в избытке предоставляет человеку то, дефицит чего призывали преодолеть социалисты. На этом этапе попадают в ловушку все «критические» теории прошлого, и этой участи не может избежать и миро-системный анализ. И.Валлерс­стайн при каждом удобном случае подчеркивает критический характер своей теории от­нюдь не случайно. Причина тому – отсутствие критики его собственных концепций. Сторонникам миро-системного анализа приятно ощущать себя ниспровергателями основ. Но никто не вступается за эти основы. Они критикуют современную действительность, стремятся этой критикой изменить ее. Но их порывы уходят в никуда, не отражаются от кажущихся прочными стен, а тонут в их мягкой обивке. А если нет ответной реакции, то есть ли само действие? И даже если оно есть, то стоит ли его продолжать?

Самая большая проблема современного левого движения, к числу сторонников которого относится и И.Валлерстайн, заключена в том, что они не осознали, что достижение цели и победа суть весьма разные вещи. И его книга показывает, что разными путями они постепенно движутся в сторону осознания этого обстоятельства. Ведь всю ту массу альтернатив, которая открывается сегодня перед ними, объединяет одно – все они представляются различными вариантами пути от теории к анализу, от научного направления – к движению, от гипотез, вызывающих социальные мобилизации – к истинам, с трудом привлекающим внимание единиц. И этот путь, при всем многообразии альтернатив, не имеет альтернативы.

Редакции Электронного Полиса текст предоставлен Центром постиндустриальных исследований (www.postindustrial.ru).

---

ВАШ ОТКЛИК!