Дорогие друзья!
От всей души скорблю о кончине человека, отдавшего жизнь любимому журналу.
Л. Бляхер (Хабаровск)

Примите мои соболезнования.
Чем можно помочь?
Ваш А.Сунгуров

Девятого января умерла Татьяна Владимировна Шмачкова. Для нее, по-моему, на редкость не подходят официальные некрологи. Я хочу написать о том, какой буду ее помнить. А познакомились мы десять лет назад, и никаких сомнений для меня не было с самого начала, я поняла: это человек незаурядный. Человек, который мог (и любил) очаровать другого в самый короткий период. Полчаса, и я уже слушала Таню, что называется, раскрыв рот. И потом слушала ее так много лет. Она давала мне книги, мы говорили о них. Я знаю ее любимых писателей, режиссеров, художников (я и сама их полюбила - благодаря ей) - она так хотела воздать по справедливости всем, кем она восхищалась. Я помню ее суждения - умные, оригинальные, ироничные.
Таня пришла в журнал в сложный период, может быть, слишком сложный и слишком "оглушенный" и собственной новизной, и собственным хаосом. В этот период важно было не столько не здравомыслие, сколько рабочая одержимость. Понимая нешуточность взятой на себя задачи, она решила ее. Работа, одержимость ею, была для Тани сильнейшим средством самовыражения. Ей было трудно жить, но легко и радостно работать.
Мне кажется, для Тани просто не существовало "нормальных" (если понимать здесь "норму" как полнейшее, в сущности, равнодушие) отношений с людьми: она или любила, или ненавидела, или просто не замечала. "Нормальное" было для нее трусостью, соглашательством, да просто враньем. Таня во все вкладывала страсть и страдание - в любовь, в дружбу, в работу. По-другому для нее быть не могло. Таня умела беззаветно любить, и также беззаветно, великолепно, до последнего - ненавидеть. Она не жалела себя. Если измерять правду ценой страданий, то Танина окупается сторицей.
Таня была не похожа на других. Она не только не была расчетливой ни в чем, но даже элементарно осторожной. Этого так мало сейчас - ведь мы все более склонны рассчитывать. Таня не научилась рассчитывать - до конца. И даже грустный опыт ее чувств не сделал ее расчетливой. Компромисс никогда не был ее стихией.
Она была подлинно свободным человеком и действительно искренне "не помнила отчеств". Думаю, она могла обманываться (и обманывалась нередко) в отношении людей, страстность в этом случае играла с ней злую шутку, но - ни в коем случае не обманывала. Она утвердила свое право на независимость.
Таня не была "удобным" человеком, и дружба с ней не располагала к комфорту. Защищая свою правду, она не выбирала слов. Друг, даже лучший, никогда не был гарантирован от резкого выпада. Это так. Но, когда друг просил помощи, Таня не просто шла - она бросалась на помощь без оглядки. И даже в резких ее выпадах была какая-то симпатичность, настолько они были искренни, настолько было очевидно, что в них - нет ничего для себя, а есть молодое желание справедливости.
Мы все хотим жить долго и по возможности - счастливо. Танина жизнь не была долгой, не была размеренной, не была спокойной. И я бы не назвала ее короткую жизнь счастливой. Но ведь оно все-таки было - счастье, за каждый момент которого она платила высоким страданием.
Ирина Бусыгина

Ушел очень талантливый и очень непростой человек. К сожалению, у тех, кто оставляет на поле жизни глубокую борозду, редко бывает легкая судьба.
Не стало редактора от Бога. У Татьяны был редкостный дар слышать слово. Но кроме этого она обладала талантом слушать слова. В наш век, когда пишущих стало больше, чем читающих, она своим текстам предпочла чужие. Очень многим есть за что сказать ей "спасибо" и "прости". С ее помощью встало "на крыло" целое поколение авторов, которые благодаря ей были услышаны.
В другом, более разумном и справедливом мире то, что она сделала, принесло бы ей славу, почет и спокойную, обеспеченную жизнь. Татьяне выпала иная доля - борьбы и терзаний. "Полис" - ее выстраданный ребенок, ее гордость, ее страх. В стране, отучающейся думать и читать, возник не просто журнал, родилось имя. Не важно, что будет после, - "Полис" 1990-х годов навсегда вошел в историю как летопись революционного времени. Вместе с ним навсегда останется в истории его лидер Татьяна Шмачкова.
Этический максималист, вынужденный жить в эпоху моральных компромиссов, она каждый день переживала как трагедию. К ней многие приближались, но мало кто сближался. Она всегда была с людьми и на людях, но оставалась одинока.
Ушла женщина, не понятая и непонятная, отдавшая любви больше, чем получившая, и оставшаяся, как и положено женщине, загадкой.
Мы говорим - "это жизнь", когда не можем осмыслить сложное. Мы вынуждены сказать - "это смерть", когда не можем осмыслить простое.
В.Пастухов