ТЕОРИЯ И ПОЛИТИКА ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ
И ИННОВАЦИИ В ПОЛИТИКЕ

Круглый стол журнала "Полис" и Института социологии РАН

Материал подготовлен в рамках проекта РГНФ № 09-03-14010г.

От редакции. Настоящий Круглый стол состоялся 19 ноября 2009 г. как совместное мероприятие постоянно действующего научного семинара "Фундаментальные проблемы политологии" журнала "Полис" и научного семинара Отдела анализа социально-политических процессов Института социологии РАН. Ведущими сюжетами обсуждения стали проблемы модернизации, инновационного развития и его социокультурной составляющей, креативного потенциала общества, инновационной составляющей социальной политики, формирования и активизации субъектов инновационного развития, взаимодействия государства и гражданского общества в сравнительной перспективе.

В дискуссии приняли участие:
ГАЛКИН Александр Абрамович, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник ИС РАН (для связи: galkin@uniset.ru);
НИКОВСКАЯ Лариса Игоревна, доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник ИС РАН (для связи: nikovsky@inbox.ru);
КРАСИН Юрий Андреевич, доктор философских наук, главный научный сотрудника ИС РАН (для связи: krasinyua@mtu-net.ru);
ПАНТИН Владимир Игоревич, доктор философских наук, зав.отделом ЦЭСПИ ИМЭМО РАН (для связи: v.pantin@mail.ru);
ВЕБЕР Александр Борисович, доктор исторических наук, главный научный сотрудника ИС РАН (для связи: mailbox@polisma.ru);
ДАНИЛЕВИЧ Инесса Владимировна, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудника ИС РАН (для связи: danilevich-inna@yandex.ru);
ПОДЪЯЧЕВ Кирилл Викторович, кандидат политических наук, научный сотрудника ИС РАН (для связи: kirvik@bk.ru);
ПАТРУШЕВ Сергей Викторович, кандидат исторических наук, зав. отделом сравнительных политических исследований ИС РАН (для связи: svp@comtv.ru);
ФАДЕЕВА Любовь Александровна, доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой политических наук Пермского ГУ (для связи: polsci@yandex.ru);
КУРЮКИН Андрей Николаевич, кандидат политических наук, старший научный сотрудника ИС РАН (для связи: kuriukin@mail.ru);
ГЛУХОВА Александра Викторовна, доктор политических наук, зав. кафедрой политологии и социологии Воронежского ГУ (для связи: soc@hist.vsu.ru);
ЛАПКИН Владимир Валентинович, ведущий научный сотрудника ИМЭМО РАН (для связи: vvlh@politstudies.ru).

Мультимедийный отчет о семинаре размещен на портале журнала (http://www.polisportal.ru/seminar5.html).

Ключевые слова: инновационное развитие, модернизация, адаптация, "умная экономика", человеческий капитал, социальный капитал, политика.

А.А. Галкин.
ЕСТЬ О ЧЕМ ПОСПОРИТЬ
В либеральном лагере идея коренной модернизации российского общества и, особенно, инновационного развития подвергается повальному поношению. Во всех вариациях используемая система аргументации сводится к рассуждениям о "свином рыле" и "калашном ряде". Между тем, постановка вопроса, исходящая из признания жизненной необходимости существенной интенсификации экономического, социального и политического развития страны, заслуживает серьезного, и если надо, то и критического, разговора.
Он, в свою очередь, требует развернутого ответа на следующие вопросы:
1) Является ли подобная ориентация объективно назревшей?
Для положительного ответа на этот вопрос есть достаточно оснований.
Общественные кризисы, как правило, стимулируют качественные перемены в организации социума. При этом чем острее кризисные процессы, тем сильнее исходящие от них преобразующие сигналы. Нынешний мировой финансово-экономический и системный кризис весьма интенсивно действует в этом направлении. Актуальности исходящих от него импульсов способствует ряд дополнительных обстоятельств.
- Для позитивного решения совокупности глобальных проблем, вставших перед человечеством во второй половине XX - начале XXI вв., требуются знания и умения значительно более высокого уровня, нежели те, которыми располагает общество на сегодняшний день.
- Многие передовые страны, страдающие от прогрессирующего старения населения и наплыва мигрантов из регионов с иной культурой и массовой ментальностью, жизненно заинтересованы в многократном повышении производительности труда автохтонной рабочей силы.
- С появлением новых центров современного индустриального развития, обладающих таким бесспорным конкурентным преимуществом, как дешевая рабочая сила, причем не только простая, но и квалифицированная, традиционные страны-лидеры могут сохранить свои позиции лишь при условии инновационного рывка, поднимающего их производство на уровень, недосягаемый, во всяком случае, пока, для "новых индустриальных тигров".
Иными словами, наращивание темпов развития есть "категорический императив" для стран, ориентированных на сохранение и упрочение своего положения в мировом сообществе. Не встать на этот путь - значит не просто отстать, но оказаться отброшенным на маргинальные позиции и застрять на них надолго, если не навсегда. Это относится ко всем странам, но к России в первую очередь.
2) Существуют ли в нынешнем мире объективные предпосылки реализации качественных преобразований? Безусловно, существуют. Это накопленные человечеством новые знания, пока не нашедшие применения в производственном процессе. Это наличие мощной научно-производственной инфраструктуры, способной обеспечить незамедлительное практическое воплощение научных идей и выводов. Это разветвленная система подготовки кадров, достаточно гибкая, чтобы в кратчайшие сроки подготовить высококвалифицированную рабочую силу того типа, который понадобится для осуществления соответствующего экономического маневра. Наконец, это еще не утраченная государственной властью возможность мобилизовать капиталы, необходимые для перехода к инновационному развитию.
3) Что следует понимать под всеобъемлющей модернизацией и инновационным развитием? Нередко эти понятия, уподобляя, произносят в ряд и пишут через запятую. Характеризуя их как цель, имеют в виду формирование специфической инновационной экономики, которую составят три взаимозависящие направления: первое - создание технологических, экономических, социальных и политических предпосылок для предстоящего инновационного рывка, второе - коренная инновационная модернизация уже существующего материального производства, и третье - создание принципиально новых инновационных сфер деятельности.
При таком подходе представляется предпочтительнее использовать один термин - инновационное развитие. И дело тут не в семантике, а в принципиальном подходе. Идея модернизации, весьма популярная в 1960-1970-х годах, была скомпрометирована политикой бывших колониальных держав в Африке, трактовавших ее как "вестернизацию" (т.е. как навязывание освободившимся странам ценностей, порядков и институтов, привычных бывшим властителям). Это вызвало массовое отторжение предлагаемых новаций, даже самих по себе позитивных. Кроме того, концепция модернизации нередко (пусть неправомерно) трактуется (и используется) у нас как противоположность инновационному развитию, как ориентация на весьма умеренное продвижение в пределах догоняющего развития. Приняв ее, можно оказаться в своего рода ловушке.
4) С какими трудностями предстоит столкнуться нашему обществу в случае действительной ориентации на инновационное развитие? Назовем некоторые из них.
- Инновационное развитие неизбежно потребует дальнейшего, более интенсивного включения российской экономики в мировую систему народного хозяйства. Однако связанное с этим полное открытие рынков сделает Россию в еще большей степени уязвимой перед лицом серьезных кризисных процессов, от которых страдает мировая экономика.
- Серьезным тормозом может оказаться ситуация в научной сфере. Не секрет, что униженное состояние, в котором пребывала наука последние годы, уронило ее престиж в глазах представителей молодых поколений. Талантливые молодые люди не очень охотно вступают на научное поприще. В результате научное сообщество катастрофически стареет. Если ситуация не будет изменена, мы спустя десятилетие можем, практически, оказаться без науки. О каком инновационном развитии, на которое возлагают сейчас такие надежды, можно будет вести речь в этом случае?
- Немало сомнений вызывает степень готовности правящей элиты принять к осуществлению ориентацию на инновационное развитие. В чем, в действительности, заинтересовано основное ядро этой элиты? Прежде всего, в сохранении и упрочении имущественных и властных позиций, приобретенных в 1990-е годы и на протяжении последующего неполного десятилетия. Это находит отражение в его устойчивой ориентации на стабильность, трактуемую исключительно как неизменность сложившихся отношений власти и собственности. Соответственно, любые установки, направленные на перемены, пусть даже сулящие позитивные результаты, как правило, встречаются им в штыки.
- Массовое промышленное производство, характерное для нынешнего этапа экономического развития, инерционно по своей сути. Его коренная переналадка потребует существенных усилий и материальных затрат. Отсюда высокая степень вероятности ожесточенного сопротивления любым коренным инновациям, связанным с такой переналадкой, со стороны влиятельных экономических и политических сил. В качестве реакции на это возникнет необходимость в создании на государственном уровне рычагов и стимулов, способных преодолеть указанную инерционность, не подвергая излишним потрясениям производство и общественную систему в целом.
- Серьезным препятствием на пути инновационного развития могут стать управленческие институты. Существующая система управления коррумпирована и не мотивирована на положительные изменения, не говоря уже о динамичном развитии. И дело тут не только в кадровых просчетах, но, прежде всего, в закономерностях самой иерархизированной жесткой вертикали власти.
- Очевидно, что инвестиции в инновационное развитие являются, как правило, рискованными. В этой ситуации рассчитывать на особый интерес частных инвесторов (особенно на первоначальных этапах) не приходится. Риски вложений в эти неизведанные сферы должно взять на себя государство (в виде прямых инвестиций, либо государственных гарантий частным инвесторам). При достаточно большом объеме таких инноваций это потребует существенного изменения направленности финансовых потоков.
- Инновационный поворот невозможен без существенного возрастания роли институтов, реализующих совокупный интерес общества, без четкого определения набора поставленных целей и способов их реализации. Иными словами, придется вновь обратиться к столь осмеянному в последние десятилетия индикативному планированию.
- Серьезным препятствием для инновационного развития может стать утвердившаяся в России неоконсервативная модель функционирования народного хозяйства. Сейчас ее несостоятельность убедительно подтверждена мировым финансово-экономическим кризисом. Между тем в правящих кругах России полностью еще не созрела готовность распрощаться с этой моделью.
В принципе все названные барьеры преодолимы. Однако это возможно лишь в том случае, если в процесс будет органически включен политический фактор.
Изложенное выше предполагает иную расстановку стратегических приоритетов, чем та, которая вырисовывается ныне. Не менее важно своевременно создать социальные и политические институты, которые бы обеспечили конечный успех предпринимаемым усилиям. Лишь в этом случае инновационное развитие переместится из виртуального в реальное пространство.
Сказанное выше - лишь первое приближение к сути дела. Поэтому разговор полезно было бы продолжить. Безусловно, есть о чем поспорить.

Л.И. Никовская.
…ДЕЛАТЬ СТАВКУ НА ЗАИМСТВОВАНИЕ И АДАПТАЦИЮ
Даже с учетом того, что со второй половины 1980-х годов - в рамках перехода к демократии в странах Восточной Европы - окончательно складывается концепция "модернизации в обход модернити", т.е. при сохранении национальной культуры без жесткого навязывания обществу западных ценностей, - в российском профессиональном сообществе понятие "модернизации" в последние годы вытеснялось и фактически отвергалось. Хотя многие идеи западноевропейских социологов и политологов в русле постмодернистских концептов были бы для нас очень полезны. Так, А.Турен отмечал, что реальный ход модернизации в последнее время опроверг либерально-рационалистический универсализм, который полагал, что модернизация продвигается Разумом, наукой, технологией, путем развития системы образования. На смену ему приходит не партикуляризм - вера в "особый путь" для каждой страны, а синтез универсализма и партикуляризма. Поиски такого синтеза становятся главной проблемой развития многих стран, поскольку нарушение равновесия между Современностью и традиционностью ведет к неудаче преобразований и острым социальным конфликтам [Touraine 1988: 443].
Мне думается, переход от концепта инновационного типа развития к лексике модернизации - это официальное признание нашей отсталости в ряде областей. Западные страны нас значительно обогнали в том, что касается инновационной культуры - основному параметру постиндустриальной цивилизации. С другой стороны, нас догоняют страны третьей волны индустриализации. Доля наукоемких технологий в промышленной продукции России, включенной в мировой хозяйственный оборот, составляла на рубеже XX-XXI вв. менее 1%. Присутствие российских инновационных продуктов на мировом рынке измеряется величиной в 0,2-0,3%, тогда как на долю США приходится примерно 40% (разрыв более чем в 100 раз!) [Ракитов 2004: 19-20]. Если в Западной Европе новые достижении используют 80% компаний, то в России - всего 5%. Мировой рынок информационных технологий приближается к 1,5 трлн. долл., российский - к 8 млрд. долл. (что составляет всего 0,5%). Российская экономика не способна переварить даже открытия отечественных ученых. Так, мы находимся на 6 месте в мире по генерированию идей, патентов и других объектов интеллектуальной собственности, но по способности делать из этого бизнес, т.е. капитализировать интеллект - на 90 месте. На фоне многолетних усилий по реализации государственной программы "Электронная Россия" наша страна, по данным Всемирного экономического Форума, в 2006 г. заняла 70-е место в мире (из 122) по уровню развития IT-технологий.
В споре между сторонниками инновационного развития и заимствования вверх взяли сторонники последнего подхода. Опыт успешно развивавшихся экономик, стартовавших с нашего уровня отставания, показал, что они отнюдь не начинали с развития инноваций. Нет, они заимствовали технологии у развитых стран. По мнению многих экспертов, это очень реалистичная и верная стратегия. Конечно, не стоит отказываться и от инноваций. Но нужно понимать, что разработка нового - дорогое удовольствие, особенно в условиях кризиса. На первых порах заимствовать гораздо выгоднее. При нашем отставании от передовых стран надо делать основную ставку на заимствование и адаптацию уже разработанных ими технологий, повышая эффективность производства. В этом и состоит развитие, и только на этом пути возможен успех модернизации (т.е. обновления нашего производственного аппарата) на начальных этапах. Институционально отставание, опора на бюрократическую мобилизацию хорошо работают в условиях догоняющего типа модернизации. Институты, которые не соответствуют рыночному идеалу, на самом деле, как показывает опыт Восточной Азии, а в последние годы и опыт СНГ, неплохо обеспечивают экономический рост в период, когда страна имеет потенциал догоняющего развития, т.е. когда развитие во многих отраслях происходит на основе технологических заимствований и инвестиций из-за рубежа. А по мере приближения к "технологической границе" развитых стран нужно во все большей и большей мере переключаться на инновации, т.е. создавать технологии и продукты, еще не созданные в других экономиках. Вблизи этой мировой технологической границы нестандартные институты развития перестают работать, и для дальнейшего роста нужны креативные изменения в политической системе, в качестве гражданского общества, социального капитала.
В этом отношении заслуживает внимания опыт перехода к инновационному типу развития Финляндии. В 1990-е годы экономика страны находилась не в лучшем состоянии. Сегодня - это страна победившего "хайтэка", а финская национальная модель производства и использования новых знаний признана одной из наиболее эффективных в мире. В 2007 г. экономика Финляндии, согласно международному рейтингу, признана самой конкурентоспособной в мире. В чем секрет? Власть, наука, бизнес договорились об общих правилах игры и обеспечили высокий уровень образования, маркетинговый стиль мышления, конкурсный (открытый и соревновательный) принцип распределения средств на науку с привлечением международных экспертов.
Мы же сейчас находимся на уровне 25% наименее развитых стран мира по многим показателям качества государства, характеризующих уровень коррупции, эффективность защиты прав собственности, состояние государственного регулирования экономики. Достигнуть постиндустриальной стадии развития с такими отсталыми институтами практически невозможно. По крайней мере, ни одной стране в мире этого еще не удавалось.
_____________________
Ракитов А.И. 2004. Роль высшей школы в создании системы национальной инновационной экономики. - Науковедческие исследования. М.: РАН.
Touraine A. 1988. Modernity and Cultural Specificities. - International Social Science Journal, № 118.

Ю.А. Красин.
ИННОВАЦИОННЫЙ ТИП РАЗВИТИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ
В последнее время идея инновационного развития общества в политическом лексиконе упаковывается в категорию "модернизация". Чтобы избежать путаницы, надо иметь в виду, что категория эта многозначна, и не всякая модернизация означает переход к инновационному типу развития (ИТР), т.е. к "умной экономике" или "экономике знаний". Если понимать под модернизацией постоянно происходящее обновление элементов производственного процесса, то можно вообще "потерять" или "замотать" смысл проблемы ИТР. А этот смысл состоит в том, что меняется тип социально-экономического развития социума. Происходит качественный технологический перелом в способе общественного производства и во всей жизнедеятельности общества. Решающим фактором развития становится творческий потенциал индивида (человеческий капитал), включенный в основанную на доверии и солидарности кооперацию общественной деятельности (социальный капитал). Теоретическим слепком этих перемен во второй половине прошлого века стали концепции "постиндустриального" или "информационного" общества. Следовательно, лоном и инструментом развертывания ИТР служит не любая модернизация общества, а лишь такая, которую можно охарактеризовать как "креативную".
Существуют ли в современной России благоприятные условия для такой модернизации? Напротив, на каждом шагу мы сталкиваемся с факторами торможения инновационного обновления общества. Внедрение высоких технологий крайне затруднено вследствие деиндустриализации страны в 1990-е годы. Урон, понесенный наукой, особенно фундаментальной, лишает перспективы многие стратегические направления инновационного развития. Слабость гражданского общества мешает развертыванию творческой энергии общественной самодеятельности, столь необходимой для достижения великой цели "инновационного прорыва". Ни в элите, ни в самом обществе нет сильных групп, кровно заинтересованных в крупных инновациях и способных стать социальной базой и действенным субъектом ИТР. Низкий уровень инновационной культуры и дефицит социального капитала парализуют все усилия по созданию в России национальной инновационной системы (НИС).
Российское общество оказалось перед императивом "креативной модернизации", не решив задач модернизации более низкого порядка - назовем ее "первичной", призванной освободить социум от традиционалистских и тоталитарных наслоений, очистить от деформаций "дикого капитализма", провести реиндустриализацию страны. При этом два вида модернизации - "первичную" и "креативную" - нельзя разделить во времени, хотя первая логически предшествует второй и является ее предпосылкой. В этом состоит главная проблема и главная трудность нынешнего этапа российской реформации. В подобных условиях исключительное значение приобретают политическая воля и профессионализм лидеров модернизации, их способность адаптировать политику к зигзагам противоречивого развития, компенсировать неординарными решениями издержки исторической инверсии.
Дает ли такие возможности нынешняя политическая система с присущими ей авторитарными флюсами? С общетеоретической точки зрения ответ вроде бы очевиден. Креативная экономика, инновационное развитие, вообще творчество нуждаются в свободной атмосфере, т.е. в демократии. Именно таким доводом оперируют сторонники внесистемной оппозиции, утверждая, что сначала в России надо избавиться от авторитарного режима, а уж потом говорить о модернизации и ИТР. Но такая аргументация явно страдает доктринерским видением реальных противоречий российской трансформации. В силу многих причин путь России к демократии долог и тернист. На нынешнем этапе российское общество несет в себе противоречие между потребностью в "инновационной модернизации" и преобладающими трендами социально-политического развития. Рост избыточного социального неравенства и "сословное" расслоение общества усиливают авторитарные тенденции и дегуманизируют общественные отношения. Но это не застывшее, а живое противоречие, которое испытывает двустороннее давление. Не только авторитарный режим препятствует переходу к ИТР, но и потребности "креативной модернизации" бросают вызовы этому режиму.
Финансово-экономический кризис вскрыл отсталость российской экономики и продемонстрировал признаки неспособности правящей автократии управлять страной по-старому. В ситуации политической растерянности виден намек на возможность "размягчения" режима и его постепенной демократической эволюции. В монолите политической системы образуются ниши для общественной рефлексии, которая может создать предпосылки формирования политических альтернатив и конструктивной оппозиции. Начинает вырабатываться фермент, побуждающий к созданию конкурентной общественной среды, что жизненно необходимо для "креативной модернизации" и перехода общества к ИТР.

В.И. Пантин.
СУБЪЕКТЫ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ И ПРОБЛЕМЫ ОБНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Вопрос о субъектах инновационного развития в различных областях жизни общества во многом - ключевой. Инновационное развитие невозможно в отсутствии его реальных субъектов и акторов, а их неразвитость существенно затрудняет переход к инновационному развитию. Проблема формирования субъектов инновационного развития, так наз. креативного класса, имеет сегодня особенно важное значение для России, которой грозит отставание не только от развитых, но и от ряда "развивающихся" стран. В то же время эта проблема в условиях современной России тесно связана с проблемами функционирования и обновления политических институтов, в своем нынешнем состоянии тормозящих переход страны к инновационному развитию.
Обычно к субъектам инновационного развития относят крупные корпорации, работающие в наукоемких и высокотехнологичных отраслях, венчурные (малые и средние) предприятия, специалистов с высшим образованием (ученых, инженеров, преподавателей), квалифицированных рабочих. Однако в современной России крупные корпорации, особенно - в добывающих отраслях, слабо заинтересованы в инновационном развитии и в лучшем случае используют отдельные инновации. Сложнее обстоит дело с крупными предприятиями и корпорациями, принадлежащими к ВПК. После 1991 г. произошла значительная деградация российского ВПК, из него по разным причинам ушли многие талантливые инженеры и квалифицированные рабочие. В итоге доля инноваций в этой сфере значительно уменьшилась, и в настоящее время субъектами инновационного развития в ней можно считать лишь немногие предприятия и конструкторские коллективы; тем не менее, там все еще сохраняются условия и предпосылки для перехода к инновационному типу развития.
Что касается малого и среднего бизнеса, работающего в наукоемких областях, то в сегодняшней России, несмотря на многократные призывы и распоряжения сменявших друг друга президентов, глав правительств, министров, он по-прежнему стеснен множеством административных и финансовых ограничений, пут и рогаток, для него не созданы нормальные условия, позволяющие успешно развиваться. Но даже в этих труднейших условиях некоторые малые и средние предприятия продолжают работать в высокотехнологичных отраслях, поставляя свою продукцию на экспорт и на внутренний рынок. Объясняется этот парадокс неистребимой потребностью отечественных ученых и инженеров изобретать и пытаться внедрять свои изобретения, а также тем обстоятельством, что в условиях современного этапа НТР внедрение многих технологий и ноу-хау не требует огромных затрат и строительства громадных заводов. Во многих случаях достаточно предприятий с несколькими десятками или сотнями человек, которые выпускают уникальную продукцию, не имеющую аналогов в мире. Поэтому субъектами инновационного развития в России являются работники малых и средних предприятий в высокотехнологичных отраслях, а также многие ученые, инженеры, преподаватели, специалисты разного профиля, студенты. Однако именно эти слои страдают от непродуманных и безответственных реформ и экспериментов в образовании.
Главными препятствиями на пути перехода к инновационному развитию в сегодняшней России являются, во-первых, коррумпированная бюрократия, привыкшая занимать привилегированное положение и грабить страну, и, во-вторых, политические институты, исключающие реальную конкуренцию в политике, экономике, социальной сфере, в науке, образовании, культуре. Хотя высшее руководство страны в лице президента и премьер-министра всерьез озабочено ее отставанием и утратой конкурентноспособности в жизненно важных областях, основная масса российской бюрократии и часть силовых структур по-прежнему желают получать огромные взятки от олигархов и крупных корпораций, грабить малый и средний бизнес. Эту часть политического класса, любящую произносить громкие патриотические фразы, нисколько не смущает перспектива превращения России в сырьевой придаток развитых стран или Китая. Такие политические институты, как Государственная Дума, в условиях фактической однопартийности превращаются в место лоббирования интересов сырьевых корпораций, олигархов и криминальных групп, препятствуя созданию условий для инновационного развития.
В качестве примера вопиющей неэффективности существующих институтов управления можно привести деятельность Министерства экономического развития, которое в разное время возглавлялось разными лицами. Существует парадокс: реального экономического развития страны нет, есть лишь экономический рост, основанный на высоких ценах на нефть, а Министерство экономического развития есть. Аналогично обстоит дело со многими другими бюрократическими и политико-управленческими структурами. Отсюда следует вывод: без радикальной реформы системы управления в России, без создания нормальных условий для субъектов инноваций переход к инновационному развитию страны невозможен.

А.Б. Вебер.
ПРОБЛЕМА ЦЕННОСТНЫХ ОРИЕНТИРОВ РАЗВИТИЯ
Хотел бы остановиться на проблеме ценностных ориентиров и приоритетов инновационного развития и в этой связи затронуть три вопроса: а) культурные предпосылки инновационного развития; б) влияние инноваций на развитие человека и в) ценностные приоритеты инновационного развития.
Культура оказывает определяющее влияние на экономику (которая сама по себе есть часть культуры в широком смысле). Инновационная экономика может сформироваться только в определенном социокультурном контексте, который предполагает свободу личности, творческую свободу, соревновательность и т.п. Есть ли в современной России эти культурные предпосылки модернизации? Как известно, с начала 1990-х годов пространство культуры у нас находится в кризисе. Множатся проявления культурной деградации. Культура фактически отдана на откуп рынку. Государственная политика в сфере культуры никак не корреспондирует с задачами модернизации страны.
В шкале ценностей так наз. правящей элиты на деле первенствуют стяжательство, карьеризм, власть. Для бюрократии, сомкнувшейся с крупным бизнесом, это и есть то "лучшее", что партия власти стремится "сохранить и приумножить" под флагом консервативной идеологии. В массовом сознании россиян преобладают "традиционалистские" ценности - следование привычному, боязнь перемен, патерналистские ожидания. Политика властей не способствует формированию сознания "модернистского" типа - с ориентацией на индивидуальную свободу, инициативу и предприимчивость. Трудно рассчитывать на модернизацию общества без социальных инноваций, поднимающих уровень культуры, нравственности, возвышающих человека.
Вместе с тем, инновации по большей части амбивалентны в ценностном отношении. Они могут порождать и надежды (в медицине), и страх (ракетно-ядерное, химическое, биологическое оружие), служить благу людей и иметь одновременно опасные побочные последствия. Они влияют на изменение ценностных установок общества или отдельных его групп, причем не обязательно положительным образом, поощряют дальнейший рост элитарных потребительских вожделений, культуры гламура, гедонизма. Подчас новую экономику превозносят как "экономику прихоти", выдвигая на первый план индустрию роскоши и развлечений. Гуманитарные последствия такого развития неоднозначны. Для современной цивилизации характерен парадоксальный контраст между ускоряющимися темпами научно-технического прогресса и понижением уровня общественной морали, что проявляется в росте преступности, насилия, коррупции, в ослаблении семейных и других социальных связей, снижении уровня доверия людей друг к другу, к государственным и общественным институтам. Достаточно привести пример США - будучи одним из лидеров инновационного развития, они имеют самый высокий уровень преступности среди развитых стран.
Есть, наконец, проблема ценностных приоритетов. Обычно, говоря об инновационной политике, имеют в виду доминирующую экономическую модель с присущей ей расточительностью, стремлением к потребительству. Тогда как все более востребованным становится социокультурный (или культуроцентричный) подход, диктуемый новыми глобальными вызовами XXI в. - экологическими, климатическими, ресурсными, гуманитарными. А это предполагает изменения в ценностной ориентации и политики, и общества. Решение экологических проблем лежит в русле концепции устойчивого развития, в основе которой - проблема новой ценностной парадигмы, на базе которой только и возможно выстроить новую экономическую модель. Ситуация глобального кризиса могла бы стать отправной точкой для постепенного перехода к экологически ориентированному росту. Технологические решения для этого уже существуют, а цели и ценности устойчивого развития могут стать катализатором перспективных инноваций как в сфере производства, так и в сфере потребления.

И.В. Данилевич.
ЧАСТИЧНЫЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ КАК ПРОЕКТЫ РАЗВИТИЯ
Ученые оказались не готовыми встретить наступивший кризис приемлемыми для политиков теоретическими концепциями реформирования глобальной системы, выхода из кризиса и продвижения к новым ступеням технологического развития отдельных стран. Многие из них разделяют ту точку зрения, что в современных условиях многообразные формы и пути развития (или "не развития") цивилизаций, континентов, стран и даже отдельных индивидуумов ограничивают ученых поиском только тех "зерен альтернативы", которые рождаются в самой реальности, или же созданием концепций выхода из отдельно сложившийся ситуации с учетом наличных возможностей, проектов, которые можно назвать "частичными альтернативами".
Экспертные и ученые сообщества уже в течении 15-20 лет периодически проводят конференции, семинары и т.д. с обсуждением этих концепций "частичных альтернатив". Попробуем напомнить хотя бы некоторые из них. Существуют многочисленные проекты глобального регулирования и реформирования международных политических, экономических, культурных организаций. Среди них есть программы демократизации такого рода организации, вплоть до превращения их в подобие самоуправленческих (по характеру представительства и механизма принятия решений), программы выхода многочисленных стран из тупика слаборазвитости, концепции, обобщающие уже накопленный опыт децентрализации, использования автономиями самоуправляющихся структур в условиях глобального кризиса, проекты создания технополисов и др. Ученые сообщества уже в течении двух десятилетий предлагают программы трансформации общества благосостояния через введения "Renta basica" - системы личных счетов, дебюрократизации институтов социальной защиты и т.д. Широкое распространении получили математические модели подобных программ.
Конечно, "частичные альтернативы" при всей их множественности и разнообразии не могут заменить целостных политических и экономических стратегий. Но и отказ привлекать население к участию в их разработке сопряжен с большими социальными издержками. В России, зачастую, осуществление "крупного проекта" сопровождается бедствиями для местного населения. Еще более устрашающий пример являет собою Северная Корея. Здесь в условиях развала государственной системы население, чтобы выжить, начало создавать новые отношения обмена, найма рабочей силы, продажи имущества и его приобретения без документов и их оформления, без законодательной базы и вопреки существующим, но бездействующим законам. Эти примеры показывают, что каждый новый шаг на новом пути требует своего баланса в отношениях "глобального" и "локального", государства и общества, "верхов" и "низов".

К.В. Подъячев.
ПЕРСПЕКТИВЫ МОДЕРНИЗАЦИИ В РОССИИ
Недавние призывы Президента РФ Д.Медведева совершить модернизацию страны, "основанную на ценностях и институтах демократии" и создать тем самым "вместо примитивного сырьевого хозяйства… умную экономику" вызвали бурную дискуссию о возможностях и путях модернизации в России; в ее русле проходит и наше сегодняшнее обсуждение. В этой дискуссии, однако, я вижу одно важное упущение. Никто не говорил о целях модернизации. Подразумевалось, что модернизация - это как бы некая самодовлеющая ценность, и потому ставились только два вопроса: а) возможна ли она в современной России?; б) и если возможна, то как ее проводить?
Между тем ни разу не был поставлен вопрос "в чем смысл и цель модернизации?" А ведь от ответа на него в первую очередь зависит выбор и модернизационной стратегии, и социальных групп, на которые власть может опираться. По нашему мнению, прежде всего нужно понять, чего мы хотим добиться в результате модернизационного рывка. Хотим ли мы вернуть военное доминирование? Сделать Москву (или Санкт-Петербург) мировым финансовым центром, а рубль одной из резервных валют? Или стать лидерами в производстве наукоемкой продукции (и какого характера)? Или же повысить уровень благосостояния граждан, победить нищету, сделать жизнь в России максимально комфортной? Все эти цели кажутся привлекательными, но для достижения каждой из них требуется свой комплекс мер, подчас взаимоисключающих. Например, добиться восстановления военной мощи вполне возможно авторитарными методами, а для построения инновационной экономики авторитаризм непригоден. Каковы, наконец, приоритеты России?
И второе соображение. Многие ученые, в том числе академик Ю.Пивоваров, придерживаются мнения, что для России характерен "скачкообразный" тип модернизации с резким, кровавым рывком вперед, отречением от прошлого и последующим постепенным восстановлением прежних институтов и ценностей (но уже на новой технологической базе). И в таком типе развития они видят буквально проклятие нашей страны. Мы же рискнем предположить, что в этом есть и преимущества, прежде всего, возможность неожиданно для других оказаться впереди. Развитие цивилизаций не идет по линейной траектории. В противном случае мировым лидером сегодня был бы Египет, где более четырех тысяч лет назад возводили пирамиды и строили каналы.
Скачкообразная модернизация может быть опасна в том смысле, что она требует мобилизации, подчас насильственной, и, значит, больших жертв. Однако сегодня этого просто не нужно, ведь Петру I и Сталину нужны были рабы для строительства Петербурга и Магнитки. А сейчас нужны инноваторы, которых не бывает много. Нынешняя модернизация должна затронуть небольшую часть граждан, ведь мы нуждаемся в "скачке" не физическом, а моральном.
Что для этого нужно? Главное, на наш взгляд, чтобы те люди, которые создают интеллектуальный продукт и которые им помогают и их обслуживают, находились не на окраине жизни, а на вершине социальной пирамиды. Социальный престиж образованного, культурного человека, и особенно человека творящего, должен быть максимальным. А культурная среда должна быть комфортной прежде всего для интеллектуального класса. СМИ должны задавать более высокие культурные образцы, чтобы общество к ним тянулось, а не опускаться до уровня наименее культурных представителей социума. Для этого не требуется ни кровавой мобилизации, ни "выворачивания наизнанку" всей страны. Для этого нужна лишь политическая воля.

С.В. Патрушев.
ОБЩЕСТВО МОДЕРНА ИЛИ ИННОВАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО?
Начну с эмпирического наблюдения: студенты одной из московских академий отказались писать курсовые работы по темам коррупции и теневой экономики, заявив, что это будет критикой и оппозицией Правительству, при котором эта самая академия находится. Такова обновляющая функция образования в современном российском обществе, когда свобода - лучше, а экономика - умная... Но это так, a propos.
Возвращаясь к размышлениям об инновационном развитии, замечу, что мне приятно помолодеть лет на тридцать и вновь вступить в дискуссию о догоняющем развитии, о модернизации и т.д. Вынужден напомнить почти общеизвестное: модернизация - это не слово, содержание которого постоянно меняется, но обозначение перехода к "современному состоянию", т.е. к модерну. Правда, как обнаружилось, "модернов" может быть много, хотя и есть какие-то объединяющие характеристики. Иными словами, говоря о модернизации, желательно понимать, какой тип модерна и какой вариант общества имеются в виду. Здесь не обойтись без обсуждения вопроса о том, что такое российский модерн, российский проект модерна. Проблема осложняется, если мы начинаем обсуждать еще и создание инновационной национальной системы, или инновационного общества как типа общественной организации - с определенными механизмами и институциональными структурами. Понятно, что этот тип общества предполагает инновации как конституирующий элемент, но к ним не сводится. Тогда мы должны определиться с тем, чего хотим: общества модерна или инновационного общества?
На мой взгляд, инновационное общество - это вариант позднего модерна, а может быть и постмодерна, т.е. общество, которое, возможно, следует после модерна. Попутно замечу, что понятия отражают не меняющуюся действительность, а скорее меняющуюся теорию этой действительности: сами по себе они меняться никак не могут - независимо от частоты употребления. Поэтому рассуждать об обществе постмодерна в эпоху, когда Россия, в общем-то, не прошла состояние современности, преждевременно. Но проблема не только в этом. Наше общество многосоставное (многоукладное), причем уже советский социум был таковым. И когда говорят, что мы не можем вернуться в XIV или в XVI век, да, верно, не можем "целиком", но какая-то часть оттуда и не уходила или уже туда вернулась. Вероятно, здесь следует искать причины специфической идеологической плюралистичности, отражающей сосуществование современных и традиционалистских фрагментов социума. На мой взгляд, отсталые сегменты социума будут сохраняться, наряду с формированием фрагментов модерна и даже постмодерна, т.е. инновационного развития, а модернизация будет иметь частичный характер, усиливая нашу многоукладность. Но как при этом обеспечить интегрированность развития? И каким должно стать государство, с которым у нас существует большая проблема? У нас нет ни современного общества, ни государства как институциональной системы, - и не потому, что его приватизировали, а потому что оно не было таковым… В нулевые годы положение ухудшилось: было наглядно показано, что не пост определяет полномочия и функции человека, а человек определяет полномочия и функции поста. Такая ситуация называется деинституционализацией…
И еще. Я мучительно старался вспомнить, о каких инновациях в политике можно говорить в российском случае, и, к своему стыду, вспомнил только один пример - это "партия нового типа", созданная Лениным. В свое время это был действительно инновационный проект.
Какие политические инновации возникли в России в 2000-е годы, я не знаю. Дуумвират, думаю, не инновация, а просто отражение плюралистичности социума, его многовекторности. В какой-то степени за этим стоит реальная проблема: как, каким образом в многоукладном, фрагментированном, многосложном, движущемся в разных направлениях социуме можно выработать некоторую более или менее интегральную стратегию его трансформации.

Л.А. Фадеева.
ИННОВАЦИОННОСТЬ В КОНТЕКСТЕ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Из многих дефиниций инновационной культуры мне импонирует та, которая определяет ее как "свободное творение нового с соблюдением принципа преемственности" не только потому, что эта формула проста и изящна, но и в силу включения данного понятия в широкий контекст. Одна из важнейших проблем поддержки и развития инновационной культуры - ее творцы и носители. Подходы к ее решению разрабатывались Г.Г.Дилигенским в его исследованиях среднего класса. Значительно позже Р.Флорида отразил аналогичный подход в концепции креативного класса. Важно заметить, что и у Дилигенского, и у Флориды этот класс представляет собой не самостоятельное, неизвестно откуда взявшееся образование, а срез разных групп и пластов общества, объединенный интересом к новому и творческому во всех сферах жизни и деятельности человека.
Один из актуальнейших вопросов сегодняшней дискуссии - соотношение инновационной культуры и культуры политической. В российской политической науке и в общественном мнении в 2000-е годы наблюдалось известное разочарование в концепте политической культуры, что связано, на мой взгляд, с причинами, лежащими "вне науки", а именно, соблазном объяснять несовершенством, неразвитостью, дефектами политической культуры трудности и неудачи становления и консолидации демократии в России.
В этой парадигме российская политическая культура естественно рассматривается как тормоз развития культуры инновационной. Между тем, политическая культура любого общества неоднородна, состоит из различных пластов и субкультур. Во время перестройки и в первые постперестроечные годы исследователи часто обращали внимание на фрагментированность российской политической культуры, где традиционные, патриархальные составляющие соседствовали с новыми, либерально-демократическими. Выделяли также национал-консервативную, коммунистическую и демократическую ее компоненты. При этом выражалась надежда, что патриархально-авторитарная субкультура будет вытесняться в процессе формирования интегрированной, современной, демократической политической культуры. Но по мере снижения интереса к проблеме тезис о фрагментированности российской политической культуры оказался вытеснен на периферию научного и обыденного сознания. В новой политической ситуации в центре внимания оказываются противоположные тренды, с акцентом на достижение и обозначение единства в разных его проявлениях.
Хочу поддержать тезис С.В.Патрушева: сохранение фрагментированности российского общества (в том числе и политико-культурной) представляет собой острейшую проблему. Попытки конструирования единой политической идентичности, предпринимаемые политической и значительной частью интеллектуальной элиты, осуществляются либо без учета этого обстоятельства, либо при сознательном его игнорировании. При этом фрагментированность консервируется и воспроизводится. Российские социологи фиксируют сохраняющиеся расколы в глубинных политических ориентациях соотечественников. На мой взгляд, ярче всего это проявляется в оценке российской модели развития. По данным исследования Левада-Центра, проведенном в октябре 2008 г., на вопрос, каким путем должна двигаться Россия, 58% респондентов выбрали "особый путь", 21 - западный, а 14% - советский. Наличие значительных групп населения с диаметрально противоположными взглядами и является признаком фрагментированной культуры.
Важную роль в том, каким видится путь развития и будущее России ее гражданам, играет интерпретация истории и оценки роли в ней исторических деятелей. Казалось, что общество стало более нейтрально, нежели на рубеже 1980-х-1990-х годов, оценивать советский опыт, фигуру Сталина. Но вновь была инициирована и стимулирована масштабная кампания по актуализации этого исторического персонажа. На первый взгляд может показаться, что акцент на российской политической истории есть эффективный способ формирования позитивной политической идентичности. Но у этой стратегии есть, по меньшей мере, два изъяна: 1) люди предпочитают далеко не политические сюжеты и символы российской идентичности, в большей мере их привлекают культурные, ментальные, духовные, даже природно-климатические ее основания; 2) актуализация самых сложных и противоречивых событий и исторических персонажей, на протяжении последних пятидесяти лет вызывающих ожесточенные споры и полярные оценки, ведет к вопроизведению и закреплению фрагментированности российской политической культуры. Можно использовать такую политико-культурную метафору: в западном обществе граждане идут вольным шагом, но в одном направлении; в российском - сомкнутыми рядами и строевым шагом - но в разных. При таком характере нашего исторического движения свободно творить новое с соблюдением принципа преемственности, по меньшей мере, затруднительно.

А.Н. Курюкин.
НЕКОТОРЫЕ ПАРАДИГМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ИННОВАЦИОННОЙ И МОДЕРНИЗАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ
Сегодня инновационное развитие общества рассматривается как возможный путь преодоления современного кризиса. Инновационное развитие и модернизация общества невозможны без совокупности специально подготовленных политических решений, облеченных в форму закона как важнейшего инструмента осуществления общественно-политических преобразований. Рассмотрим некоторые правовые парадигмы законодательного оформления соответствующих политических решений.
Применительно к социальным и научным процессам понятие парадигма (от греч. ??????????) ввел Томас Кун, подразумевая универсальный пример или образец поведения, применяемый всем научным сообществом при решении поставленных задач, а в смене парадигм - научную революцию. Существует и другое представление о парадигме как идеальном прообразе, определяющем принципы упорядочивания и рациональной организации природных (реальных) тел, предложенное задолго до Т.Куна Ф.Шеллингом. Мы будем исходить из обобщенного представления о парадигме власти как конечной совокупности моделей практического решения какой-либо проблемы, обусловленной общим принципом, подходом к ее решению как корнем данной парадигмы.
Одним из важнейших теоретических корней правовой парадигмы формирования любого законодательства выступает учение о юридических фактах. По сути, они являются субъективными или объективными обстоятельствами, с которыми право связывает возникновения, изменение или прекращение определенных общественных отношений. С другой стороны, понимаемые узко, юридические факты представляют собой социальные обстоятельства, с которыми конкретные нормы права, выраженные в законах, связывают определенные правовые последствия.
Эти две модели, фактически формирующие двуединый корень парадигмы, представляют нам возможность сформировать модели практической реализации с учетом реальных событий или при их целенаправленном формировании посредством принятия и законодательного оформления перспективных политических решений. Таким образом, юридический факт как объективное или субъективное и уже реализованное обстоятельство может быть отражен в законодательстве постфактум, либо, напротив, законодательство целенаправленно моделирует в тексте и реализует на практике совокупность юридических фактов, формирующих или трансформирующих общественные отношения. Экстраполируя сказанное на проблемы инновационного развития и модернизации, можно отметить, что на передний план в политическом аспекте выступают три основных практических парадигмы: "инициативная", "догоняющая" и "ситуационная".
Первая из них предполагает целенаправленное формирование законодательной модели инновационного развития и модернизации, где в тексте закона излагается принципиальное политическое решение вопроса о сути этих процессов, их направлениях, легальных формах и, что более важно, обязательно должен быть предложен образ осознанно предвосхищенного результата реализации моделей инноваций и модернизации. Вторая предполагает выжидательную позицию, пока в обществе явочным порядком не проявятся конкретные формы инновационных и модернизационных процессов. Рассмотрев их и обобщив, законодатели будут формировать к ним отношение в тексте законов, поддерживая какие-либо из них, или, напротив, воспрещая. Наконец, третья предполагает использование двух предложенных образцов поведения в зависимости от специфических трендов и вызовов, которые предъявляет к законодательству окружающая ситуация. Технически этот образец поведения наиболее сложен и ответствен, так как предъявляет повышенные требования не только к выработке политического решения, но и к правильной оценке ситуации, ведущей за собой выбор конкретной парадигмы.

А.В. Глухова.
ПРОТИВОРЕЧИЯ ИННОВАЦИОННОГО СЦЕНАРИЯ
Изучая проблемы политической модернизации в широком международном контексте, С.Хантингтон пришел к оригинальному выводу: самым важным из того, что отличает одну страну от другой в политическом отношении, является не форма правления, а степень управляемости. "Демократические страны и диктатуры отличаются друг от друга меньше, чем отличаются те страны, политическая жизнь которых характеризуется согласием, прочностью общественных связей, легитимностью, организованностью, эффективностью, стабильностью, от тех, где этого всего недостает" [Хантингтон 2004: 21]. Управляемость понимается как наличие определенного порядка в принятии и исполнении важнейших государственных решений и рассматривается сегодня как одно из главных условий успешной модернизации. Она предполагает четкую постановку целей, полный отказ от всякого рода демагогии; тщательный анализ средств решения поставленный задач; минимизацию издержек и, как следствие, безусловное отторжение системой институтов и лиц, доказывающих свою некомпетентность.
В феврале 2008 г., выступая на расширенном заседании Госсовета РФ, президент В.Путин заявил о наступлении нового, качественно иного этапа в развитии страны. Речь шла о краткосрочной (до 2010 г.) и долгосрочной (до 2020 г.) стратегиях в новом политическом цикле России. В дальнейшем В.Путин, а затем и президент Д.Медведев обозначили важнейший для будущего России выбор между инерционным (стагнация) и инновационным (развитие) сценариями. Однако реализация инновационного сценария сопряжена с рядом противоречий и конфликтов.
Одним их них является когнитивный конфликт между давними заверениями в неизменности проводимого курса ("план Путина"), приоритете стабильности как главного достижения путинской восьмилетки, с одной стороны, и последними декларациями об актуализации инновационного развития - с другой. До сих пор о необходимости ускорения экономического и политического развития говорили главным образом теоретики и политики либерального направления, ставшие в последнее время маргинальной политической силой и активно шельмующиеся на всех уровнях публичной дискуссии. С другой стороны, активизация дискурса о необходимости скорейшей модернизации российской экономики и общественной жизни пока не подкрепляется ясными представлениями о сущности, содержании, противоречиях данного процесса. "Часто приходится слышать, что модернизация нереализуема без демократизации и политических реформ, - отмечает В.Иноземцев, - утверждается, будто она должна быть постиндустриальной и ее судьба, в конечном счете, решится в сфере инновационных технологий; подчеркивается, что о модернизации нечего и рассуждать, если на первый план не поставлено развитие науки и образования. Все эти красивые слова, увы, не проясняют ни целей, которые мы перед собой ставим, ни ближайших шагов, которые могут превратить модернизацию из досужей мечты в повседневную реальность" [Иноземцев 2008: 57]. Эта непроясненность целей и задач, а главное - реального положения вещей имеет, на наш взгляд, свое убедительное объяснение. Если продекларированная необходимость перемен пришла в противоречие с постулировавшейся все последние годы стабильностью как ценностью и даже может восприниматься как определенный вызов этой стабильности, то признание отсталости общества, срочно нуждающегося в ускоренном догоняющем развитии, есть еще один вызов.
Такая констатация весьма болезненна для властвующей элиты, поскольку противоречит культивировавшейся все последние годы и получившей весомую поддержку в массовом сознании самоидентификации России как "великой державы". Поэтому, признавая необходимость модернизации, правящая элита одновременно не отказывается от "социального проектирования", сохраняя в качестве главной стратегии обеспечение державного величия России, представляемой и контролируемой стоящей у власти командой. Такое "столкновение целей" отнюдь не способствует внятной диагностике сложившейся ситуации и лишь вводит в заблуждение тех, кому предстоит эту самую модернизацию осуществлять.
__________________________
Хантингтон С. 2004. Политический порядок в меняющихся обществах. - М.: Прогресс-Традиция.
Иноземцев В. 2008. Призыв к порядку. - Свободная мысль, № 10 (1593).

В.В. Лапкин.
ПРОБЛЕМАТИЗАЦИЯ ЦЕЛЕЙ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ
Одним из важнейших акцентов настоящей дискуссии стала проблема соотношения концептов модернизации и инновационного развития. А.А.Галкин справедливо указывает на то, что модернизация в ее вестернизационной версии заслуживает самой серьезной критики. Вместе с тем, в последней книге В.Г.Федотовой с соавторами [Федотова и др. 2008] достаточно убедительно говорится о третьей великой трансформации глобального капитализма, той новой версии модернизации, для которой ключевое значение имеет опыт так наз. новых индустриальных стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Та модель развития, которая была выработана в этом регионе буквально в последние десятилетия, отличается чрезвычайно эффективным использованием ресурсов собственной идентичности. Это очень важное обстоятельство указывает на принципиально не-вестернизационный характер процессов развития, набирающих силу в этом регионе, претендующем на то, чтобы предложить миру наиболее эффективную модель современного капитализма XXI века. Стоит, на мой взгляд, предельно внимательно отнестись к перспективам развития этой модели и предпосылкам освоения ее наиболее эффективных элементов, прежде всего, потенциала национально-цивилизационной идентичности регионов не-западноевропейского мира, совсем недавно считавшихся глухой и неразвитой мировой окраиной. Этот опыт заслуживает самого внимательного анализа, и прежде всего, - в связи с отечественными проблемами и противоречиями, попытками России встать на путь инновационного развития.
В этой связи эффективное использование ресурса собственной идентичности имеет чрезвычайно важное значение. Когда мы говорим, что может быть стоит пойти по пути заимствования уже отработанных, традиционных технологий и моделей развития, я бы призвал к особой осторожности именно потому, что такой путь чреват утратой имеющегося интеллектуального потенциала страны и сохраняющихся ресурсов собственной идентичности. А это, в свою очередь, может иметь очень неблагоприятные последствия как раз для потенциала инновационного развития России. И в этом случае уже не помогут никакие правительственные программы, никакое "законодательное оформление перспективных политических решений". Имеющиеся возможности будут утрачены. К.Подъячев поставил вопрос о целях модернизационного развития. Думается, не менее уместен вопрос о целях инновационного развития России. С точки зрения политической науки, предметом которой являются (по Парсонсу) процессы целеполагания и целедостижения, это, наверное, в рамках данной темы, - самый важный вопрос. Для чего, собственно, мы так много говорим сегодня о необходимости инновационного развития России? Только ради утилитарных целей индивидуального обогащения? Ради получения своей доли мирового дохода? Или же наши цели включают и социокультурную составляющую и ориентированы на сохранение страны как социального и политического организма в современном динамичном мире? И может быть наши затруднения в формулировании целей и задач такого развития и есть наша главная проблема как политологов-исследователей?
______________________
В.Г.Федотова, В.А.Колпаков, Н.Н.Федотова. 2008. Глобальный капитализм: три великие трансформации. М.:Культурная революция.