АЛЬТЕРНАТИВЫ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
или РЕСТАВРАЦИЯ МЭЙДЗИ ПО-РУССКИ [1]

Э.С. Кульпин

КУЛЬПИН-ГУБАЙДУЛЛИН Эдуард Сальманович, кандидат экономических наук, доктор философских наук, профессор по кафедре истории, главный научный сотрудник Института социологии РАН и Института востоковедения РАН, зав.кафедрой истории МФТИ, главный редактор журнала "История и современность".
Для связи с автором: ekulpin@mail.ru.

Глобальный кризис обострил главный вопрос, стоящий перед образованным российским обществом: как жить дальше? Этот вопрос связан, с одной стороны, с нашими принципиальными представлениями о прошлом, а с другой - с процессом глобализации и глобальным изменением климата (катастрофическим потеплением). Одновременное изменение и природы, и всего комплекса межгосударственных отношений обусловливает необходимость завершающего рывка модернизации российского общества, что, в отличие от прошлых попыток, предполагает решение в едином комплексе не только политических, экономических, социальных, но и экологических проблем.

В XXI в. четко обозначились три мир-системы. Это - США, с их ныне недостижимым для других экономическим и научным потенциалом, Китай, громадное и политически эффективно организованное население которого позволило стране стать всемирной мастерской, и, наконец, объединенная Европа, сочетающая в себе достоинства США и Китая. Остальные страны находятся в процессе выбора своего места в каком-нибудь из трех миров. Исключение составляет Индия - претендент на формирование в будущем четвертого мира [2].

Конечно, можно исходить из того, что уже в ближайшем будущем не будет места суверенным территориальным государствам, и все проблемы будут решаться на глобальном наднациональном уровне. В этом случае в национальной стратегии приоритетной должна стать потребность приобщения к процедурам принятия решений на глобальном уровне, тогда как проблемы собственного развития должны рассматриваться, образно говоря, по остаточному принципу. Если исходить из такого представления, возможны два пути развития.

Первый - "плыть по течению", не разрабатывать и не проводить в жизнь целевые программы развития, предоставить все "воле судеб". Для сегодняшней России это означает - удовлетвориться тем положением, в котором она находится сейчас, статусом "энергетической державы". Но если Россия останется лишь "энергетической державой", то для ближайшего будущего это означает, что Россия утверждается в положении сырьевого придатка развитых стран. В этом качестве она оказывается заложницей процессов, ей неподвластных, чреватых потерей ее природных богатств [3]. А в этом случае в перспективе Россия обречена стать второстепенной развивающейся страной, борющейся за свою территориальную целостность с неочевидным результатом.

Второй путь - присоединиться к одной из трех существующих ныне мир-систем.

Но для России существует и третья возможность (третий путь).

Чтобы обнаружить его, зададимся вопросом, что осталось РФ "в наследство" от Российской империи и СССР? Половина прежнего населения, существенная часть человеческого потенциала (прежде всего в его научно-техническом выражении) и две трети территории. Россия остается самым большим государством мира по территории и, соответственно, по природным ресурсам. Как всеобщее явление глобальное потепление ставит проблемы выживания перед всеми странами мира, но открывает благоприятные возможности практически лишь перед одной страной - нашей. Глобальное потепление усиливает аридизацию центральных областей континентов, процессы выведения земель из хозяйственного оборота, массовую миграцию населения, неспособного обеспечить свое пропитание на традиционных территориях обитания. В то же время на обширных землях Сибири климат перестает играть роль ограничителя их сельскохозяйственного освоения [см. Антипова, Кочуров, Костовска 2006; Бармин, Волкова, Дроздов, Кондрашин 2008; Карпачевский, Зубкова, Ашинов 2007; Костовска 2008; Стулышапку 2008; Яницкий 2008]. Природные ресурсы и только они делают сегодня Россию, наравне с США, Китаем и объединенной Европой планетарным явлением. Именно в связи с этим фактором у России есть не два, а, в отличие от остальных стран мира, три варианта будущего. Однако сумеет ли Россия распорядиться своим природным потенциалом - наследством, добытым тяжелым, самоотверженным трудом предыдущих поколений?

К счастью, этот вопрос еще не имеет однозначного ответа, поскольку для России еще не утрачена реальная возможность самоопределения, выбора собственного будущего. Эта возможность в ментальном плане связана прежде всего с проблемой самоидентификации, а политически - с проблемой сохранения института суверенной государственности [см. Гринин 2008].

Самотек - наше стихийно реализуемое будущее

Кризис поставил принципиальный вопрос: каким Россия выйдет из него? Лишенной потенций дальнейшего развития или приобретя такие потенции? Способна ли Россия в принципе осуществить модернизацию, а если способна, то какой должна быть эта модернизация? По рецептам развития Запада или иной? Эти проблемы, если и обсуждаются, то вяло. Исследователи "Левада-центра" утверждают, что в нашей стране "никаких реформаторов сегодня нет нигде… Нет ни имен потенциальных реформаторов, ни тех пространств, в которые, по их мнению, Россия могла бы переместиться с того места, на котором она сегодня находится. Нигде, ни у кого нет никакого проекта реформ в том числе государственного… Когда теперь говорят 'реформа', это означает - что-то немного улучшить… А то, что Россия может двинуться по западному пути - эта мысль уже публично не высказывается" [Фоторобот… 2008: 12-13].

О чем же говорят? О том, что как бы не осуществлялась модернизация, изменения требуют от каждого индивида и общества в целом преодоления устоявшихся стереотипов, формирования новых, реформирования экономики, социальной структуры в условиях, когда немедленная отдача от каждодневной рутинной работы является редким исключением из общего правила. Иными словами, необходима осознанная готовность принести интересы личности в жертву интересам развития общества в целом. Поиск национальной цели, которая оправдывала бы такую жертвенность, несмотря на явные стимулы к этому, создаваемые властью в постсоветский период, не увенчался успехом. Понять, почему поиск был безуспешным, - можно. Перечень апробированных национальных идей или целей, в принципе, невелик. В ХХ в. национальная цель, если она не была обусловлена объединяющей всех внешней опасностью, как правило, сопрягалась с доктриной национального превосходства, носящей либо агрессивный, императивный характер (от пресловутого Deutschland uber alles до требования отказа от своей прежней родины при принятии гражданства США), либо культуртрегерский: "следуй за мной и добьешься успеха" (США). Наша страна долго жила идеей объединения всех народов во всемирный союз под эгидой ее коммунистической элиты (не случайно на гербе СССР был изображен Земной шар), а сейчас аналогичной идее подчинена политика США. Такая идея, как правило, внутренне эффективно консолидирует общество, но не срабатывает "на экспорт". В свое время, в СССР попытка представить в качестве внешнего врага Запад в целом и США, как его лидера, не встретила поддержки ни у элиты, ни у большинства населения, как не встретил поддержки и солженицынский призыв сосредоточиться на внутреннем обустройстве страны.

Отсутствие, все равно как это называть, национальной идеи или цели привело тот ведущий социальный слой, который исторически принято называть в России образованным обществом, в состояние глубокой растерянности, что выразилось в отсутствии предложений относительно путей дальнейшего развития, и прежде всего - конкретных проектов, которые могли бы стать предметом широкого обсуждения (хотя бы - в оппозиционных органах печати). Без такого обсуждения идей и возможностей их практической реализации желаемая модель будущего не может стать реальностью [4]. В здоровом обществе конструктивная оппозиция не только критикует правительство, но ищет, обсуждает и предлагает пути решения проблем на консенсусной, компромиссной основе, принципиально не противоречащей коренным интересам подавляющего большинства социальных слоев. В сегодняшней российской реальности таких предложений мы не видим [5]. В настоящее время политическая элита и общество страны де-факто реализуют сценарий стихийного самотека, в перспективе ведущего к добровольному уходу России с политической и цивилизационной карты мира.

Часть или целое?

Глобализированная Планета состоит из трех миров, различающихся по критерию цивилизационной идентичности и однопорядковых по численности населения и территории: США (новая цивилизационная общность), Китай и Европа. Все остальные страны Планеты, как и Россия, поставлены перед необходимостью выстраивать собственную идентичность, исходя из этих трех предложений, и осуществлять свою модернизацию в соответствии с избранной целевой идентичностью. На вопрос: кто нам ближе ментально, культурно, духовно - американцы, европейцы или китайцы, однозначно ответить невозможно. Идея мессианства и интернационального общества, с которой идентифицируют себя США, имеет глубокие корни и в прошлом нашей страны. С Китаем нас сближает примат государства над личностью [см. Кульпин 1995; 2008а; 2008б]. С Европой - давние связи и процесс вестернизации Российской империи. Над нами довлеет прецедент петровской модернизации, успешность которой в устоявшемся общественном мнении неправомочно, но неразрывно связана с вестернизацией страны. Согласно этой убежденности все наши беды оттого, что наше общество до сих пор не сформировало, не приняло в целостном виде буржуазные этические ценности. Но даже в случае с Европой разделяющие нас и европейцев ценности подобны бездонной пропасти. С другой стороны, на примере Китая, Японии, Юго-Восточной Азии мы наблюдаем сегодня, что развитие может идти и при условии сохранения системы основных традиционных ценностей цивилизации путем заимствования лишь некоторых элементов культуры иной цивилизации. Такого же рода примеры мы можем увидеть и в нашей истории.

В итоге почти 15-летнего исследования [см Кульпин, Клименко, Пантин, Смирнов 2005], как личного, так и коллективного (в частности, в рамках четырех исследовательских проектов РФФИ и РГНФ), автор пришел к выводу, что Петр I открыл для России возможность развития, но, вопреки обыденному мнению, широко разделяемому и в научных кругах, - не по европейскому пути. Хотя в области техники, а затем и всей культуры Петр I "двинул" Россию в Европу, но в ментальной сфере возвел непреодолимые преграды на этом пути. При нем завершилось сложение основных ценностей российской цивилизации как целостной идеальной конструкции, неосознанно, но императивно действующего цивилизационного культурного проекта. В этом проекте такие основополагающие ценности европейской цивилизации, как личность, свобода, солидарность, труд, эквивалент, частная собственность, закон не нашли себе места в ряду главных ценностей российской цивилизации, а попытки их внедрения в ходе Великих реформ XIX в. завершились кровавой Гражданской войной, продолжавшейся в измененном виде вплоть до падения СССР.

По основополагающим критериям мы - не европейцы. Если бы мы были европейцами, как декларирует элита и утверждает в социологических опросах большинство населения России, то мы должны были бы стремиться объединиться с Западной Европой, как в недавнем прошлом это сделали граждане стран Восточной Европы и прибалтийских республик СССР, однозначно решив эту дилемму. Причем до текущего глобального кризиса такое решение находило безоговорочную поддержку большинства населения этих стран, и не только представителей титульных наций, но тех, кого объединяли общим наименованием "русскоязычные". Ту же цель в свое время поставила перед собою украинская элита и также нашла поддержку у большинства населения, правда с оговоркой: жители Украины, в большинстве своем, хотели бы войти в Европу без вхождения НАТО, что в их понимании означало противостояние России. Не исключено, что такова же позиция и большинства граждан Белоруссии.

Европа готова принять в свои ряды далеко не любую из желающих этого стран. Не один десяток лет Турция безуспешно стучалась в полуоткрытые двери Евросоюза, пока, наконец, сегодня они решительно закрылись. Но Россия - не бедная ресурсами страна с исламской историей. Для многих европейцев, если не в сознании, то в подсознании перспектива расширения Европы от Атлантики до Тихого океана обладает притягательной силой. Главное - в другом: хотим ли мы стать частью Европы?

Конечно, процесс вхождения в объединенную Европу не прост, требует большой кропотливой рутинной работы поиска взаимоприемлемых компромиссов. Но, если бы мы решились на вхождение в Европу, то не были бы первыми на этом пути. Проблема определения результирующей приобретений и потерь стояла перед всеми странами, вошедшими в ЕЭС, и решалась путем компромиссов, нахождение которых требовало усилий и времени. Но самое главное все же было в том, что цель ставилась и достигалась. В России вхождение в Европу и НАТО по сути дела не рассматривается и не ставится на обсуждение ни в правительственных кругах, ни в оппозиции. Нет попыток инициирования общенародной дискуссии и решения вопроса путем референдума, как это, по-видимому, будет на Украине. А ведь сама постановка практической задачи вхождения России в объединенную Европу стала бы одним из важнейших показателей предпочтений образованного общества и народа, реальным оселком для проверки не только нашей идентичности, но и желания ее изменить. А изменение в этом случае означает выход из состояния убийственного для следующих поколений россиян самотека.

Сегодня Европа получает неоспоримые выгоды от ликвидации барьеров общения между странами. При правильной политике вхождения в объединенную Европу мы можем извлечь значительные выгоды для развития нашей страны. Основные наши природные богатства сосредоточены в Сибири. Если мы не сможем освоить их самостоятельно, а вывод об этом в условиях стихийного самотека можно сделать практически однозначный, мы должны будем либо осваивать их совместно с Европой, либо "уступить" Сибирь США или Китаю [см. Кульпин 2008а].

Исходя из нашей истории и ментальности народа, вариант совместного освоения Сибири с Европой выглядит наиболее предпочтительным. При этом возможно внутреннее объединение со славянскими народами, с которыми не только культурный, но языковый барьер невысок. Выгоды такой экономической интеграции несомненны, особенно с самой большой славянской страной Европы - Польшей. В прошлом активное участие польского служилого дворянства в составе русского чиновничества было важным фактором освоения новых территорий империи, а взаимодополнительность польской легкой промышленности и тяжелой индустрии центральных и южных регионов России - фактором быстрой индустриализации дореволюционной России. К сожалению, как в России, так и в Польше, непрестанно акцентируют внимание общественности на негативных сторонах наших взаимных отношений в прошлом, а позитивные - игнорируются. Наш магистральный путь вхождения в Европу видится в превращении славянских народов в наших главных сторонников через выявление взаимных интересов и неустанное шаг за шагом расширение и укрепление политических, экономических и культурных связей России со славянскими странами Европы.

Бойтесь данайцев, дары приносящих

Но если мы принципиально не хотим стать частью Европы, то что нас ждет при движении в фарватере США или Китая?

Китайцы с древнейших времен убеждены, что их страна - центр мира и в потенции объединитель всей Планеты, а Срединное государство окружено "варварами" до тех пор, пока те не осознали необходимость и предпочтительность добровольного вхождения в Поднебесную. Китай - сверхдержава во всей своей истории. Сверхдержава, открытая для всех стран, народов, представителей всех конфессий. Это единственная страна, в парламенте которой идет синхронный перевод с китайского на китайские языки для народов, вошедших в Китай, пользующихся общим письменным языком и сохранивших национальные устные. Присоединив часть глобализированного мира - Гонконг (на очереди Тайвань), Китай использует его как "черную дыру", через которую втягивает в себя экономику Планеты, осуществляя идею мирного (это следует специально подчеркнуть) объединения всей Земли, исходя из предпочтительности добровольного вхождения стран и народов в Поднебесную. Для вхождения в эту сверхдержаву никогда в прошлом не было ограничений ни национальных, ни расовых - достаточно приобщения к китайской культуре, весьма совершенной и утонченной, имеющей огромные потенции нахождения взаимоприемлемых социальных и политических компромиссов. Нельзя исключить возможность вхождения всех стран мира в Срединное государство уже в текущем столетии, поскольку только в китайской традиции были найдены ответы на многие вопросы, в частности, на экологические вызовы будущего [см. Кульпин 1990]. Но наше образованное общество, даже в состоянии крайней растерянности, не может отказаться от своей культуры и ментальности в пользу китайских, как бы совершенны они ни были. На подсознательном уровне в нас сидит иррациональный страх перед страной, ментальность которой исключает насилие.

Для лидера Запада - США нет сомнений, что успешная модернизация возможна только по его рецептам [6], поскольку его путь развития - универсальный образец, и потому ни для кого нет иной возможности, кроме как принять за эталон образ жизни Соединенных Штатов и устранить все не соответствующее ему. Индикатором данного положения дел является, в частности, процедура принятие гражданства США. Она не связана с национальными, расовыми или конфессиональными ограничениями, но сопряжена с официальным клятвенным отказом от защиты интересов родины - страны исхода эмигранта. Стать гражданином США нельзя иначе как забыв (предав?) свою родину. В отличие от Китая США - закрытая страна, способная принять в себя не страны и народы, но отдельных индивидов, причем в чрезвычайно ограниченном количестве. Это означает, что в отличие от Китая США требуют следования за собой, добровольного ограничения суверенитета и, образно говоря, выполнения условий клана, но не позволяют вступать в сам клан. Следование за США приносит многим странам неоспоримые выгоды, но американская политика и высокомерие ее граждан подсознательно разделяют людей (и страны) на первосортных (США и их граждане) и второсортных (все остальные), что вызывает в разной степени отчуждение во всем мире от США.

На сегодня эталону США в той или иной степени не соответствует любая другая страна мира, но мир, тем не менее, развивается. На наших глазах ряд стран Восточной Азии осуществили модернизацию без должной демократизации по лекалам Запада. Однако наше образованное общество убеждено, что этот опыт для нас не имеет ценности. Между нами-де и европейцами, в отличие от жителей стран Азии, нет коренных различий, и мы, в общем и целом, движемся в русле западной цивилизации. И тот факт, что последствия следования советам консультантов Запада в целом и США, в частности, в 1990-е годы оставили у россиян тяжелые воспоминания, в расчет не принимается.

История не имеет сослагательного наклонения, и неизвестно с какими потерями общество могло бы осуществить переход к рынку и демократии от тоталитаризма, двигаясь по другой исторической траектории. Не исключено, что издержки могли бы быть много большими; не случайно, приносимые обществом жертвы воспринимались им, как меньшее зло по сравнению с гражданской войной и утратой государственности. Однако в нашем обществе сохранилась обида на Запад, который не помог или плохо помог нам тогда, когда мы шли к нему с распростертыми объятиями, и вопрос "а могло ли быть иначе?" до сих пор актуален для нас, как и легитимизация возможности иного пути развития. Но как только заходит речь о "своих" рецептах развития, подавляющее большинство научного сообщества в принципе отвергает специфику, отличие России от Запада, подсознательно "свой", "особый" путь видится как продолжение негативов отвергнутого коммунистического прошлого. В сухом остатке разноречивых мнений остается одно общее положение: модернизация невозможна без демократизации. При этом практически наложены негласные "табу" на вопросы: а могло ли наше общество в целом стать западным и насколько надо становиться демократическим ради модернизации?

Итак, при выборе одной из трех мир-систем, путь вхождения в Европу виден на примере близких соседей, конкретен и не связан с отказом от собственной идентичности, как при вхождении в Китай, и от комплекса второсортности - как при тесном сближении с США, а только с преодолением собственной гордыни: "Москва - третий мир, а четвертому не быть". Эта максима возникла при возникновении Московского (Российского) государства в преддверии жесточайшего социально-экологического кризиса XVI в. и была путеводной звездой на протяжении пяти столетий. Но сомнительно, что она консолидирует общество на пути модернизации. Если так, то можем ли мы действовать по примеру Китая, который на сегодня является чуть ли не единственной державой, полностью подходящей под определение суверенного национального территориального государства [подробнее см. Гринин 2008]. В силу огромности своего населения Китай может решить свои проблемы лишь самостоятельно, сосредоточившись на них, не изолируя себя от мира, не отворачиваясь от него, но считаясь с миром по остаточному принципу. Но можем ли мы действовать таким же образом?

Ставка на опережение

Очевидно: для того, чтобы сохранить свой суверенитет и влияние в мире равное США, ЕЭС и Китаю, мы должны осуществить модернизацию. Причем в отличие от прежних, имевших место в нашей и других странах, - не догоняющую, а опережающую. Для этого необходимо создать новые технологии седьмого поколения. Возможно ли такое при нашем нынешнем отставании даже в тех областях, где не так давно мы выступали с США на равных, как, например, в космосе?

Опережающие технологии создаются в экстремальных условиях. Так, под угрозой поражения во Второй мировой войне Германия сумела создать новые (ракетные и ядерные) технологии, к счастью для мира не успев довести их до промышленной реализации. Для создания новых технологий нужны технические предпосылки, целеустремленность руководства страны, а также единство политической элиты и населения. На текущий момент у нас нет ни того, ни другого, ни третьего, и вопрос в том, может ли быстро измениться ситуация, поскольку промедление смерти подобно.

Начнем с технических (условно) предпосылок. Равные стартовые возможности имеются в тех областях, где никто еще не начал работать, а рассчитывать на опережение других возможно тогда, когда осознание необходимости осуществлять технологический прорыв на данном направлении еще не стало всеобщим. Такая ситуация возникает при решении проблем частного характера, которые стоят только перед данным обществом и не актуальны для других.

Какие же проблемы стоят только перед нами, но не слишком актуальны для остального мира? Это, в первую очередь, проблема скорейшего освоения наших природных богатств Сибири и Дальнего Востока. Для мира Сибирь и Дальний Восток - 1/8 часть суши - это ресурс, так сказать, прозапас, на будущее. Для нас же - это сегодняшняя проблема. Когда мировое общественное мнение утвердится в том, что есть острая необходимость освоения Сибири для нужд всей Земли, будет поздно. Подобная всеобщая убежденность равносильна лишению России ее будущего [Кульпин, Яницкий 2007; Кульпин 2008б].

Опережающее освоение, точнее, обустройство Сибири и Дальнего Востока - стимул для превентивного решения возникающих при таком сценарии проблем. Вопросы освоения ресурсов Сибири и Дальнего Востока еще не стоят перед всем миром, но только перед нашим обществом. В разработке новых технологий, связанных с их разрешением, мы имеем не просто равные возможности, но, так сказать, фору. Следовательно, опережающая модернизация, подразумевающая решение проблем не только сегодняшних, но и завтрашних, возможна.

Что нас ждет в ближайшие 20-40 лет? Во-первых, общемировой резерв суши - Сибирь и Дальний Восток - останется малонаселенным и по природно-климатическим условиям малопригодным для жизни сколько-нибудь значительного населения. Нашествие мигрантов (а по некоторым оценкам покинет места обитания треть населения Планеты) Сибири не грозит. Во-вторых, несмотря на разноголосицу мнений климатологов в вопросах прогнозов на столетие вперед, на ближайшие десятилетия все единодушно предсказывают продолжение процесса глобального потепления. Для Сибири и Дальнего Востока потепление имеет как позитивные, так и негативные последствия. Позитивна возможность введения в сельскохозяйственный оборот части земель, для этого ныне не пригодных. Негативно таяние вечной мерзлоты, появление на огромных территориях болот - источника метана, провоцирующего усиление влияния парникового эффекта и ускорение процесса глобального потепления.

Принимая как данность малонаселенность территории и таяние вечной мерзлоты, можно предположить, что обустройство Сибири потребует создания сети анклавных автономных факторий, не обязательно стоящих на твердом грунте и связанных между собой коммуникациями, отличными от тех, которые создавались "от Адама" и до XX в. При этом создаваемая сеть должна быть достаточно плотной, равномерно охватывать всю территорию, поскольку только такой охват способен дать сплошное освоение, обеспечить контроль над процессом превращения вечной мерзлоты в болота и противодействовать неконтролируемому выходу метана в атмосферу.

Какие же новые технологии при этом должны быть созданы, доведены до практического использования в массовом производстве? В первом приближении, следующие.

В области строительства - сооружения, в отличие от генеральной ориентации в этой области на протяжении всей истории человечества, не имеющие опоры на твердый грунт.

В области транспорта и коммуникаций, также в отличие от прошлого, - отказ на огромных территориях от дорог на твердом грунте, развитие транспорта на воздушной подушке, неких гибридов дирижаблей и самолетов (вертолетов), способных быстро перевозить большие грузы на дальние расстояния, не требующих ни дорог, ни аэродромов.

В области биотехнологий - во-первых, разработка процессов, как минимум, способных остановить или затормозить выход метана из почв в атмосферу, как максимум - утилизирующих метан в качестве нового значимого источника энергии; во-вторых - разработка технологий экотонных, переходных состояний, позволяющих быстро вводить в хозяйственный оборот земли, ранее малопригодные и вовсе не пригодные для ведения сельского хозяйства.

Создание новых технологий только в названных областях потянет за собой шлейф других, и тогда главная задача будет состоять в сохранении за собой приоритета, что при правильном ведении дел дает при доведении до промышленного производства до 2/3 дивидендов странам-разработчикам новых технологий.
В решении проблем обустройства Сибири может принять участие вся Планета, поскольку эти проблемы планетарного масштаба, но только тот может контролировать процесс, кто имеет программу действий.

Что касается нашей ментальности - излюбленной темы нашего образованного общества и отражающей свойственный ему комплекс неполноценности, то она такая, какая есть и быстро измениться не может. Малопродуктивен и поиск национальной идеи. Нужно вести разговор о конкретных целях, задачах и путях их выполнения, используя наши традиции, нашу ментальность, так же, как в относительно недавнем прошлом действовала Япония, осуществившая догоняющую модернизацию. В Европе произошедшее в Японии в последней трети XIX в. окрестили революцией, а в самой Японии - упорно называли и называют реставрацией Мэйдзи. В прошлых прецедентах нужно различать, что способствовало, а что препятствовало модернизации, делая поправку на то, что нам необходимы не только и не столько догоняющие, сколько опережающие преобразования.

Реставрация Мэйдзи по-русски

Кроме Петровских, других примеров быстрых и эффективных реформ без гражданской войны и массового террора, история России не знает. Тогда модернизация осуществлялась при ограничении прав народа на свободный выбор индивидуумом своей судьбы, путем введения страны во всеобщее крепостное состояние, принуждения к знаниям и технологической дисциплине, как дисциплине военной. Успеху реформ способствовали: а) солидарность общества с государством и эффективность "обратной" связи между обществом и государством; б) патерналистский и меритократический характер власти; в) принуждение управляющего социального слоя - дворянства к несению бремени главной и, что следует подчеркнуть, коллективной ответственности за преобразования; г) недопущение приватизации прав государства одной социальной группой общества и замкнутости правящей элиты. Характерной чертой эпохи стала максимальная социальная мобильность. Правящее сословие было открыто на вход и выход: критериями входа стали техническая компетентность и верность служения государственному делу. Школы и училища были открыты для представителей всех сословий. Каждый офицер приобретал потомственное дворянство, а каждый классный чиновник - личное, начиная с VIII класса - потомственное.

Тот факт, что именно в эпоху Петра I сложился культурный проект российской цивилизации [см. Кульпин, Клименко, Пантин, Смирнов 2005], свидетельствует в пользу того, что опережающая модернизация, по крайней мере, теоретически, возможна. Для ее реализации требуется обсуждение ряда проблем, выходящих за пределы данной статьи - политических, социальных, экологических. Общество и правящая элита не готовы к такому повороту событий. Если исходить из исторических аналогий, то процессы самотека не в лучшем направлении могут быть прерваны только каким-то аналогом Крымской войны середины XIX в., когда, не исключено, момент начала проведения реформ будет безвозвратно пройден. Поэтому пусковым механизмом процесса может быть только одно: безотлагательное политическое решение на самом высоком уровне.

* * *

Политическая воля при выборе дальнейшего пути развития должна быть в любом случае, кроме стихийного самотека. Любое решение не сулит обществу легкой жизни. При любом выборе не избежать явлений стихийного самотека, поиска взаимовыгодных решений в установлении принципов нового мирового порядка, согласования своих действий с действиями США, Китая и объединенной Европы. Но если попытаться выстроить иерархию предпочтений, исходя из критерия уровня и качества жизни массы населения и относительной легкости использования недавнего опыта других стран и народов, то, безусловно, вхождение в Европу оказывается наиболее предпочтительным, остальные - полны неясностей при определении размера жертв духовных и материальных.
___________________________________
Антипова А.В., Кочуров Б.И., Костовска С.К. 2006. Предвидение экологических ситуаций на базе прогноза исторического развития. - Человек и природа: из прошлого в будущее. Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. Вып. XXVII. М.
Бармин А.Н., Волкова И.Н., Дроздов А.В., Кондрашин Р.В. 2008. О восприятии изменений, обусловленных опустыниванием. - Человек и природа: "вызов" и "ответ". Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. (со-редактор выпуска Яницкий О.Н.). Вып. XXXII. М.: ИАЦ-Энергия.
Гринин Л.Е. 2008. Глобализация и модели трансформации суверенности в западных и незападных странах. - Человек и природа: "вызов" и "ответ". Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. (со-редактор выпуска Яницкий О.Н.). Вып. XXXII. М.: ИАЦ-Энергия.
Карпачевский Л.О., Зубкова Т.А., Ашинов Ю.Н. 2007. Россия в экосистемах Запада и Востока. - Природа и общество: Сибирь - судьба России. Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. Вып. XXXI. М.: ИАЦ-Энергия.
Костовска С.К. 2008. Интегральная оценка эколого-ресурсного потенциала регионов России. - Человек и природа: "вызов" и "ответ". Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. (со-редактор выпуска Яницкий О.Н.). Вып. XXXII. М.: ИАЦ-Энергия.
Кульпин Э.С. 1990. Предисловие. Будущее мира в прошлом Китая? - Сюй Дисинь. Экологические проблемы Китая. М.: Прогресс, 1990.
Кульпин Э.С. Путь России. Генезис кризисов природы и общества в России. - Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Вып. V. М.: Московский лицей, 1995. Второе издание: М.: Издательство ЛКИ, 2008.
Кульпин Э.С. 2008а. Восточный ритм русской истории. - Общественные науки и современность, 2008, № 6.
Кульпин Э.С. 2008б. Россия и Китай: проблемы безопасности и сотрудничества в контексте глобальной борьбы за ресурсы. - Полис, № 6.
Кульпин Э.С., Пантин В.И. 1993. Решающий опыт. - Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Вып. I. М.: Московский лицей.
Кульпин Э.С., Клименко В.В., Пантин В.И., Смирнов Л.М. 2005. Эволюция российской ментальности. - Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. Вып. XXVI. М.: ИАЦ-Энергия.
Кульпин Э.С., Яницкий О.Н. 2007. Сибирь и Дальний Восток в глобализирующемся мире. - Природа и общество: Сибирь - судьба России. Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. Вып. XXXI. М.: ИАЦ-Энергия.
Новая газета. 2009, № 37, 10.04.
Стулышапку В.О. 2008. Условия среды и их влияние на комфортность проживания населения. - Человек и природа: "вызов" и "ответ". Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. (со-редактор выпуска Яницкий О.Н.). Вып. XXXII. М.: ИАЦ-Энергия.
Фоторобот российского обывателя. Часть 2. Реформы или стабильность. 2008. - Новая газета, № 40 (1358) 05.06-08.06.
Яницкий О.Н. 2008. Экомодернизация России: ограничения и императивы. - Человек и природа: "вызов" и "ответ". Серия "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России". Под ред. Кульпина Э.С. (со-редактор выпуска Яницкий О.Н.). Вып. XXXII. М.: ИАЦ-Энергия.

Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант 07-06-00300.

_____________________________________

[1] Настоящая статья является продолжением обсуждения проблемы экомодернизации российского общества на ежегодных (с 1992 г.) конференциях "Человек и природа. Проблемы социоестественной истории" и зафиксированных позиций в монографиях и сборниках статей серии "Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России" [см. Кульпин, Пантин 1993; Кульпин 1995; Кульпин, Клименко, Пантин, Смирнов 2005; Кульпин, Яницкий 2007], а также в ряде статей в периодических изданиях [из последних Яницкий, Кульпин; Кульпин 2008а; 2008б].
[2] Эта исключительность Индии определяется не только огромным человеческим потенциалом, но и уникальными природными возможностями, позволяющими, как в настоящее время, так и в ближайшем будущем, прокормить свое растущее население (пахотные земли Индии в два с половиной раза превышают таковые в Китае, - при круглогодичном вегетационном периоде). К тому же Индия практически не имеет угроз, связанных с глобальным потеплением: главная из них - опасность аридизации - Индии не грозит, поскольку испаряемая влага Индийского океана, останавливаемая семикилометровым высотным щитом Гималаев и выпадающая в виде осадков на Индо-гангской равнине, остается гарантией ее устойчивых урожаев. Избавлена она и от необходимости, в отличие от нашей страны, тратить 40% коммерческой энергии на отопление жилищ.
[3] Подробнее об этом см. [Кульпин 2008а].
[4] Надеяться, что подобный проект, подразумевающий успешное преодоление наших бед, будет предложен нам со стороны, не приходится. Ни одного предложения комплексных программ реформ от Запада не было. Запад не понимает Россию. А вслед за ним и образованное российское общество, традиционно выступающее в оппозиции правительству, не понимает Россию, - это видно по "сухому остатку" его "общественной активности" в период "реформ" (решающим признаком такого непонимания и является его неспособность предложить конкретный проект модернизации).
[5] Одним из последних проявлений неспособности образованного общества выработать национальные цели, а оппозиционной прессы донести их до читателей стал Круглый стол, проведенный фондом "Центр политической философии" в феврале 2009 г., на котором обсуждалась тема "Россия после кризиса: перспективы и вызовы модернизации". В центре обсуждения оказались такие сюжеты как давнее имперское и недавнее советское прошлое, направление строительства стратегических газопроводов, феномен Китая, но сценарии будущего - не обсуждались. Резюмируя итог, один из участников обоснованно заметил, что основная тема - обозначенная как исследование модернизации - в большинстве выступлений фактически не была серьезно затронута. Не менее показательно не только само обсуждение, но также его единственное отражение в прессе - в "Новой газете", которая предоставила слово лишь одному участнику (причем не основному докладчику), сосредоточившемуся, как и большинство, всего лишь на одном тезисе: "без демократизации - нет модернизации" [Новая газета 2009; цит. по http://www.politphilosophy.ru/m/472].
[6] Как утверждает Виталий Куренной, зав.кафедрой наук о культуре ГУ-ВШЭ, руководитель проекта "Русская интеллектуальная сеть" (Москва, Фонд "Центр политической философии", 10 февраля 2009 года www.politphilosophy.ru), трактовка теорий модернизации как "вершины" эволюционистских теорий - "прописная истина в современных российских университетских учебниках": "Модернизация возникает как идеология победителей с Запада. Победившие державы Запада на пике своего успеха смотрели на остальной мир как на мир, который необходимо довести до уровня гражданского общества, до уровня демократии, существующей на Западе".