“ПОЛИТИЧЕСКИЙ АТЛАС СОВРЕМЕННОСТИ”:
ЗАМЫСЕЛ И ОБЩИЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КОНТУРЫ ПРОЕКТА

А.Ю. Мельвиль

МЕЛЬВИЛЬ Андрей Юрьевич, доктор философских наук, профессор, проректор по научной работе МГИМО(У) МИД РФ, заслуженный деятель науки РФ.

В современном мире – 192 суверенных государства. Все они члены ООН и в этом смысле принадлежат к одному мировому “клубу”. Но при этом каждое из них обладает только ему присущими чертами, занимает особое место во взаимосвязанном глобальном сообществе. Они все уникальны по своим политическим характеристикам, находятся на разных этапах развития, решают специфические национальные задачи.

Как сравнивать между собой такие уникальные явления мировой политики, как современные государства? Как в сравнениях государств сегодняшнего мира учесть особенности их истории и культуры, стоящие перед ними проблемы и вызовы, уровни развития и траектории эволюции? Как обеспечить научную строгость такого сравнительного анализа? Какую роль количественные методы могут сыграть в сравнительном анализе политических систем и политических режимов современных государств?

На эти и другие вопросы пытается найти ответы группа исследователей, работающих с весны 2005 г. в рамках проекта МГИМО(У) МИД РФ и Института общественного проектирования (при поддержке журнала “Эксперт”) “Политический атлас современности” [1] . Еще зимой 2005 г. инициативная группа сотрудников МГИМО(У) в составе А.Ю.Мельвиля, М.В.Ильина и Т.А.Алексеевой по заказу Института общественного проектирования подготовила первые предложения по структуре возможного проекта, и началась работа.

Объектом исследования в рамках проекта выступают политические системы и режимы 192 государств современного мира [2] . Основной целью проекта является создание многомерной типологии современных политических систем и политических режимов на основе разработки и применения комплексных количественных методов сравнительного анализа.

Сходного рода попытки предпринимаются уже давно. Существующий уже более полувека “Freedom House” ежегодно создает рейтинги стран по индексам политических прав и гражданских свобод, “Transparency International” разработал индекс восприятия коррупции, “Репортеры без границ” – индекс свободы прессы, “Институт Катона” – индекс экономической свободы, консалтинговая компания A.T.Kearneу совместно с журналом “Foreign Policy” – индекс глобализации, Фонд Бартельсманна – индекс трансформации, Программа развития ООН (ПРООН) – индекс человеческого развития, Т.Р.Гурр и его коллеги – индекс политии, Т.Ванханен – индекс демократизации и т.д. [3]

В проекте “Политический атлас современности” мы стараемся учитывать эти наработки, их сильные и слабые стороны. К числу последних относится прежде всего тот факт, что результатом подобных исследований становятся рейтинги стран, построенные по какой-то одной “оси”: “демократия – диктатура”, “свободное государство – несвободное государство”, “отсутствие коррупции – коррупция”, “свобода прессы – несвобода прессы” и т.п. При этом исходные данные для рейтингования, как правило, берутся из экспертных оценок, более строгие статистические базы данных используются гораздо реже. Между тем экспертные оценки, хотя и позволяют более детально и тонко проследить специфику изучаемых объектов (в данном случае – политий), по определению не свободны от субъективизма. Наконец, в ряде случаев на определение положения стран в тех или иных рейтингах накладывают отпечаток соображения политической конъюнктуры [4] .

Еще раз повторим: мы не игнорируем и не отвергаем эти подходы, а, напротив, стремимся, насколько это возможно, принять во внимание соответствующие разработки. Но мы не можем не задаться вопросом: всегда ли такого рода рейтинги, построенные на основе линейных и одномерных “осей”, в достаточной мере адекватны сложности и противоречивости современной мировой политической реальности? Вот почему в проекте “Политический атлас современности” используются многомерные модели сравнительного анализа политических систем и политических режимов. Поэтому мы и делаем именно “атлас”, а не “политическую карту современности” – многомерность современной политической реальности, множественность ее измерений требуют набора условных “карт”, обеспечивающих сравнительный анализ в нескольких одновременно существующих плоскостях.

Растущий динамизм современного мира, усложнение современного политического пространства, разновекторность траекторий и ускорение политического развития требуют многомерного и достаточно строгого сравнительного анализа, поддающегося верификации. В нашем проекте предпринята попытка разработать инструментарий для систематического анализа и мониторинга состояния и динамики современных политических систем и режимов. Методологически мы исходим из признания множественности измерений в сравнительном анализе современных государств. Мы стремимся учитывать роль истории, традиций, культуры, уровней развития (развитости), нелинейных траекторий политической эволюции в современном мире. Мы пытаемся изучать своего рода “политическую генеалогию” и выявлять точки эволюционных сдвигов в развитии политических систем и режимов современных государств.

Мы хотели бы также разобраться в индивидуальных особенностях и характеристиках конкретных стран, темпах политических изменений и развития, уровнях “эволюционной зрелости” и на этой основе осуществить их сравнительное исследование для последующей разработки комплексных классификационных моделей и типологий. Отдавая себе отчет в том, что ни в одном сравнительном исследовании невозможно обойтись без экспертных оценок (да это и не нужно), мы вместе с тем делаем акцент на анализе универсальных статистических баз данных, охватывающих все страны мира и официально признаваемых международным и/или профессиональным сообществом [5] . Междисциплинарность проекта предполагает также сочетание политологического и математического типов анализа. Специфика нашего проекта еще и в том, что “моментальная фотография” сегодняшних политических институтов и структур сочетается в нем с анализом исторических, культурных и иных традиций, внутренних и внешних влияний и воздействий, выявлением структурных траекторий и пределов режимных изменений, возможных в рамках существующих политических систем, а также определением уровня допустимых по отношению к конкретным странам “эволюционных требований”.

Наш проект имеет “открытый” характер – на данном его этапе мы получили ценные, но все же предварительные результаты [6] , которые нуждаются в более глубоком осмыслении. Работа, как теоретическая, так и эмпирическая, будет продолжена, и мы приглашаем всех заинтересованных представителей профессионального политологического сообщества – российского и международного – подключиться к ней.

Наша конечная амбиция – осуществление глобального сравнительного исследования политических систем и режимов современных государств и построение их строго обоснованных и многомерных типологий. При этом рейтинги стран по тем или иным индексам для нас, в отличие от некоторых наших коллег, не самоцель, а лишь инструмент (хотя и очень ценный по своему эвристическому потенциалу) для построения многомерных классификационных моделей современных политий [7] .

Разработка основных теоретико-методологических контуров проекта предполагала решение комплекса задач. Прежде всего требовалось собрать и структурировать фактическую информацию, т.е. подготовить эмпирическую базу для последующего сравнительного анализа. Созданная нами первичная база данных включает свыше 100 групп исходных единиц. На этой основе была разработана интегрированная матрица описания и сравнения современных государств, их политических систем и политических режимов, включающая около 60 “больших” (т.е. состоящих из разных компонентов) параметров и обеспечивающая их системность и сравнимость. Построение такой матрицы позволило нам приступить к подготовке Энцик-лопедии политических систем современных государств и заложить механизмы ее обновления.

Очевидно, что создание описательной информационной базы, сколь бы ценной сама по себе она ни была, есть не более чем предпосылка для сравнительного исследования. Принимая во внимание отсутствие в современной политической науке теоретических моделей, адекватных сложности и многомерности нынешней политической реальности и разновекторности политического развития, мы поставили перед собой следующий вопрос: каковы те ключевые параметры и измерения, которые определяют особенности современных государств, их успешность, состоятельность и место в мире и при этом позволяют проводить обоснованные и аргументированные сравнения с использованием строгих количественных методов анализа?

Пытаясь ответить на этот вопрос, мы сформулировали для себя ряд исходных концептуальных положений, опирающихся на определенную логику теоретических обоснований и способных получить эмпирическое подтверждение.

Прежде всего, мы исходим из нелинейного характера и множественности траекторий и моделей современного политического развития. Разумеется, это ни в коей мере не означает отрицания “сквозных” тенденций мирового развития (таких, например, как глобализация, локализация, транснационализация, демократизация и др.). Речь идет лишь о констатации того, что современный мир не развивается и не может развиваться по каким-то одним, унифицированным образцам. Мировые политические процессы становятся все более разнообразными, расширяется само пространство политического [8] . В результате мы сталкиваемся с множественностью измерений современной политической реальности и ее аналитических проекций. В частности, растет многообразие вариантов, типов политического устройства, умножаются факторы – внутренние и внешние, – влияющие на конфигурацию национальных политических моделей.

Расширяющееся пространство современного политического существует в различных, иногда взаимоисключающих измерениях – национальных, транснациональных и субнациональных, сетевых, внесистемных и т.д., каждое из которых заслуживает самостоятельного анализа. В полной мере признавая возрастание роли в мировой политике вне- и негосударственных акторов, мы вместе с тем хотим подчеркнуть, что в рамках данного проекта нас интересует именно национальный уровень современной политической организации. Это отнюдь не значит, что мы придерживаемся государствоцентристской и, если угодно, “анти”-поствестфальской модели мировой политики и международных отношений. Приступая к разработке “Политического атласа современности”, мы совершенно сознательно сфокусировались на национальных политиях как базовых (хотя, безусловно, и не единственных) “кирпичиках” мирового устройства и структуре их взаимосвязей. Эта структура взаимосвязей национальных политий существует в пространстве и во времени. Мы считаем, что она реальна [9] , стремится к самовоспроизводству и при этом подвергается множественным трансформациям.

Несмотря на совершенно реальные тенденции глобализации и транснационализации, национальные политии по-прежнему оформлены пространственным образом и существуют в специфических именно для них временныўх координатах. Последнее должно пониматься не как отрицание “глобального осевого времени”, а как указание на то, что национальные политии имеют собственный “эволюционный возраст” и развиваются в соответствии со свой внутренней логикой и приоритетами. Мы признаем, что конкретные траектории национального и глобального политического развития определяются как “структурами”, так и “акторами”, но при этом подчеркиваем его “органический” характер и, соответственно, неэффективность попыток произвольной “имплантации” пусть даже нормативно “идеальных” политических структур и институтов в еще не готовое (не подготовленное) для этого общественное “тело”.

В рамках реально существующей, воспроизводящейся и трансформирующейся мировой структуры национальные политии занимают различное положение и вступают в разнообразные взаимосвязи. Выявление этих “положений” и взаимосвязей могло бы дать ценный материал для сравнительного анализа. Как же выделить те ключевые факторы, которые значимым образом влияют на положение национальных политий в структуре их взаимосвязей?

Сформулированная задача имеет сверхсложный характер, прежде всего – в силу неопределенной множественности таких факторов [10] . Определение совокупности факторов и параметров, по которым осуществляется сравнительный анализ, всегда несет в себе элементы субъективизма и упрощения. Идеального инструмента политических сравнений нет. Но даже субъективно сконструированный инструмент сравнения будет оправдан, если с его помощью удастся вскрыть значимые грани политической реальности. В русле этой логики в качестве эмпирических гипотез мы сформулировали следующие предположения:

– на положение национальных государств в структуре их взаимосвязей влияет в первую очередь само качество государственности, способность государства обеспечить эффективное функционирование и воспроизводство политических институтов;

– функционирование и воспроизводство политических институтов в немалой степени зависит от того, как государство справляется с вызовами, исходящими из внешней и внутренней среды;

– на положение государств в структуре их взаимосвязей влияет имеющийся у них ресурс воздействия на нее;

– их взаимоположение зависит и от того, насколько (разумеется, с учетом имеющихся возможностей) государство реализует функцию жизнеобеспечения собственного населения;

– на положении государств в структуре их взаимосвязей сегодня сказывается наличие (или отсутствие) и степень реализации институционального потенциала демократического развития – традиций политической конкуренции, представительства и участия.

Исходя из этих эмпирических гипотез, мы разработали систему комплексных индексов, позволяющих осуществлять количественные замеры и сравнения:

(1) индекс государственности;

(2) индекс внешних и внутренних угроз;

(3) индекс потенциала международного влияния;

(4) индекс качества жизни;

(5) индекс институциональных основ демократии [11] .

На основе этих пяти индексов с использованием собранной в ходе реализации проекта базы данных были построены рейтинги всех стран мира (напомним – по состоянию на 2005 г.), раскрывающие их расположения относительно друг друга по выделенным совокупностям параметров. При построении таких рейтингов мы прибегли к процедуре дискриминантного анализа [12] , позволяющей определять реальные значения (“вес”) отдельных параметров в рамках каждого из индексов [13] . Тем самым мы выявили страновые распределения по различным “осям”, каждая из которых состоит из “взвешенного” набора релевантных параметров, комплексно характеризующих значимые стороны политического существования (“политическую экзистенцию”) и развития стран.

Полученная нами система рейтингов стран мира дает ценный материал, поддающийся нетривиальной интерпретации. Однако, как уже говорилось, эти рейтинги интересуют нас не сами по себе, а в качестве одного из инструментов классификационного анализа. Научная задача заключается не просто в рейтинговании стран по неким заданным индексам, но в выявлении структуры внутренних взаимосвязей между переменными и на этой основе – структуры взаимосвязей между различными группами стран с целью последующей их классификации. Классификация стран необходимо предполагает редукцию, сокращение числа переменных, что достигается с помощью метода главных компонент. Этот метод позволяет выделить комбинации показателей, выражающих те сущностные стороны (компоненты) изучаемых объектов, по которым они в наибольшей степени сходны или отличаются друг от друга.

В результате проведенного анализа пять используемых нами индексов оказались “свернуты” в четыре главные компоненты, каждая из которых представляет, если угодно, специфическую проекцию мировой политической реальности. Эти главные компоненты устанавливают (в порядке убывания) наибольший процент сходств и различий между странами в рамках определенных сочетаний индексов.

Первая компонента, хорошо описывающая более чем половину всех различий между странами (55,4% дисперсии значений индексов), дает нам проекцию мира, в которой внешние и внутренние угрозы противопоставлены качеству жизни, государственности и демократии, причем фактор международного влияния здесь близок к нулю. Это своего рода проекция национального выживания и его качества. Для значительного числа стран, у которых судьба сложилась неудачно, самое важное – обеспечить собственное существование, справиться с огромным напором внешних и внутренних угроз. Но имеются и “удачливые” страны, главным приоритетом которых является высокое качество жизни, и ради этого они готовы поступиться очень многим, прежде всего – амбициями международного влияния.

Вторая компонента, с помощью которой можно описать свыше четверти различий между современными странами (26,4% дисперсии значений индексов), открывает перед нами проекцию мира, где противопоставлены государственность и демократия. Это проекция государственного базиса демократии. В ней выявляются зависимые страны-“карлики”, жертвующие своей государственностью, самостоятельностью и суверенитетом ради демократических процедур, и диктатуры, для которых демократия – пустой звук, а сильная государственная власть – главный приоритет.

Третья компонента объясняет лишь чуть более 10% различий между странами (11,2% дисперсии значений индексов). В этой компоненте отражена проекция “человеческой цены” государственности. Данная проекция применима к небольшому числу стран, которые решают, что для них важнее – крепкая государственность, независимость, суверенитет или качество жизни населения. Немногие страны внятно отвечают на подобную дилемму, но как таковая проблема существует.

Наконец, четвертая компонента имеет отношение к очень ограниченному числу стран (в целом она описывает 7% дисперсии, но для описания некоторых стран очень важна). Это проекция максимизации международного влияния. Стран, действительно способных влиять на судьбы нашего мира, чрезвычайно мало. Этот уникальный ресурс объединяет их в особый привилегированный международный “клуб”.

Каждая страна объясняется каждой компонентой в разных соотношениях. Например, первая компонента почти исчерпывающе объясняет страны-“неудачницы” (Руанда – 99,1%, Ирак – 97,5%, Конго – 94,7% и т.д.) и “сытые”, успокоившиеся страны (Австралия – 98,4%, Бельгия – 96,5%, Лихтенштейн – 91,0% и т.д.). Вторая компонента хорошо объясняет многие авторитарные режимы (Ливия – 94,7%, Вьетнам – 90,7%, Куба – 90,1% и т.п.) и совсем небольшое число полностью зависимых демократических “клонов” (Тувалу – 90,5%, Сан-Томе и Принсипи – 80,1%, Фиджи – 63,0% и др.), а также Республику Молдову (81,0%) и Монголию (78,4%). Третья объясняет ряд “закрытых” режимов, почти совсем “забывших” о собственном населении (Гватемала – 84,8%, Колумбия – 81,8%, Тонга – 69,4% и др.). Наконец, четвертая компонента четко выявляет лидеров мирового влияния (США – 78,5%, Россия – 75,6%, Индия – 73,5%, Китай – 41,2%, Германия – 41,1%, Япония – 40,5% и т.д.) [14] .

В рамках проекта “Политический атлас современности” был также осуществлен кластерный анализ, позволяющий выявлять группы (кластеры) стран. Особенность этого метода в том, что он дает возможность в исследовательских целях устанавливать и настраивать различный “масштаб” кластеризации – от двух до любого (в пределе каждую страну можно было бы поместить в отдельный кластер и анализировать в качестве такового – однако потенциал сравнительного исследования в данном случае был бы практически нулевым).

При самом грубом масштабировании мы имеем две группы стран – условно “удачниц” и “неудачниц”. На уровне 10 кластеров четко выделяется группа мировых лидеров – Великобритания, Германия, Италия, Китай, Россия, США, Франция, Япония. При 25 кластерах определяется “ядро” лидеров – Китай, Россия, США. При 40 кластерах в “ядре” остаются только США и Россия. При этом же масштабе некоторые страны образуют самостоятельные кластеры – Китай, Турция, Индия и др.

Очевидно, что в соответствии с методологией кластерного анализа основания для группирования стран могут оказаться самыми разными. Так, при 40-кластерном масштабе мы видим группу “сытых и спокойных” стран, группу своего рода “проблемной государственности”, несколько групп специфических диктатур, каждая из которых нуждается в самостоятельном анализе [15] . Другие кластеры объединяют страны по иным основаниям, характеризующим особенности их развития, стоящие перед ними специфические проблемы и т.п. [подробнее см. Мельвиль и др. 2006].

На этом направлении анализа нами сделаны лишь самые первые шаги, но именно здесь открываются наибольшие возможности для достижения главной цели проекта – разработки многомерной типологии политических систем и режимов современных государств мира.

Еще раз повторим: мы решили представить вниманию коллег предварительные результаты проекта, поскольку считаем, что уже на этом этапе получен достаточно информативный материал, побуждающий к серьезным размышлениям. Работа над проектом “Политический атлас современности” продолжается, впереди (в т.ч.) – поиск более глубоких осмыслений и интерпретаций накопленных данных.

Гордон Л.А. и др. 1976. Типология несоциалистических стран (опыт многомерно-статистического анализа народных хозяйств). М.

Мельвиль А.Ю. и др. 2006. Опыт классификации стран. – Полис, № 5.

Миронюк М.Г., Тимофеев И.Н. 2006. Универсальные сравнения с использованием количественных методов анализа (Обзор прецедентов). – Полис, № 5.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Руководитель проекта – А.Ю.Мельвиль (заместитель – зам. декана факультета политологии МГИМО, к.полит.н. М.Г.Миронюк). Соруководитель проекта по математическим методам анализа – главный аналитик журнала “Эксперт”, проф. кафедры сравнительной политологии МГИМО, к.т.н. Ю.А.Полунин (заместитель – преподаватель кафедры политической теории МГИМО И.Н.Тимофеев). Главные научные консультанты проекта – зав. кафедрой сравнительной политологии МГИМО, д.полит.н., проф. М.В.Ильин и доцент кафедры сравнительной политологии МГИМО, зав. отделом ИНИОН РАН, к.полит.н. Е.Ю.Мелешкина (при участии зав. кафедрой политической теории МГИМО, д.филос.н. Т.А.Алексеевой, директора Центра глобальных проблем МГИМО, д.и.н., проф. В.М.Сергеева и доцента кафедры сравнительной политологии МГИМО О.Г.Харитоновой). Кроме того, в рабочую группу проекта входят свыше 40 аналитиков и сборщиков информации (координаторы – М.Г.Миронюк и аспирант кафедры сравнительной политологии МГИМО Я.И.Ваславский). Проект реализуется при активной поддержке чл.-корр. РАН, ректора МГИМО А.В.Торкунова и директора Института общественного проектирования, главного редактора журнала “Эксперт” В.А.Фадеева. Существенную экспертную поддержку проекту оказывают специалисты Института общественного проектирования А.Г.Механик, М.В.Рогожников и др. Пользуясь случаем, мы хотели бы поблагодарить за ценные замечания наших зарубежных коллег, участвовавших в обсуждении проекта, – Г.Лапидус (Стэнфордский университет), Т.Волджи (Университет Аризоны), О.Швецову (Университет штата Нью-Йорк), В.Хесли (Университет Айовы) и др.

[2] На данном этапе хронологическая рамка проекта – 2005 г., поэтому конкретно исследуютсягосударства, входившие в ООН в 2005 г. (таковых – 191), а также Тайвань.

[3] Подробный анализ опыта использования количественных методов в сравнительных исследованиях см. Миронюк, Тимофеев 2006.

[4] Чего стоит, например, приравнивание России по уровню политических прав и гражданских свобод к Афганистану, Брунею, Мавритании, Катару, Руанде, Анголе, Таджикистану, Чаду, ЦАР и т.д. в последних докладах “Freedom House”. Мы нисколько не хотим приукрашивать ситуацию в России, но такая оценка предвзята.

[5] Речь идет об универсальных информационных базах ООН, ЮНЕСКО, ВОЗ, Всемирного банка, СИПРИ, Британской энциклопедии, Межпарламентского союза, национальной статистике и др. В качестве информационного источника в проекте используются также национальные конституции, общепризнанная историческая фактография и т.д.

[6] Эти результаты получили апробацию в ходе серии научных конференций, симпозиумов, семинаров, в т.ч. международных (47-й Конвент Ассоциации международных исследований, Сан-Диего, 22-25 марта 2006 г.; международная конференция РАПН “Новые политические процессы на постсоветском пространстве”, Санкт-Петербург, 20-21 апреля 2006 г.; международная конференция Евразийской сети политических исследований “Сравнительные институциональные трансформации и институциональный дизайн постсоветских регионов”, Ереван, 11-13 мая 2006 г.; XX Конгресс МАПН, Фукуока, 9-13 июля 2006 г.).

[7] В отечественной науке уже были интересные (в первую очередь по методологии) опыты такого рода исследований [см., в частности, Гордон и др. 1976].

[8] Впрочем, эту тенденцию тоже не стоит абсолютизировать – в отдельных ситуациях (странах, режимах) мы наблюдаем сознательные (и вполне успешные) усилия по редукции, сужению политического пространства, замещению политических механизмов административно-инструментальными. Интересным case-study в этом отношении мог бы стать анализ “сужения политического” в условиях современной России. Хотя и здесь следовало бы постараться вписать данную проблему в более широкий контекст национальных приоритетов на определенном уровне “эволюционной зрелости”, с учетом специфических внутренних и внешних вызовов и т.д.

[9] Что, конечно, не исключает элементов аналитического конструирования.

[10] Здесь напрашивается своего рода политологическая аналогия с известной геделевской теоремой о неполноте, смысл которой в том, что в пределах конечного числа аксиом всегда будут высказывания, о которых нельзя сказать, истинны они или ложны (в ходе наших обсуждений эту мысль неоднократно высказывал Ю.А.Полунин).

[11] Надо признаться, что мы экспериментировали и с шестым индексом – динамизма, который должен был измерять уровни и темпы развития каждой политии. Поскольку такую характеристику, как динамизм политии, крайне сложно прямо оценить и индексировать, мы пытались работать с косвенными параметрами – темпами роста ВВП, приростом ВВП на душу населения, изменениями уровня человеческого развития (по соответствующему индексу ПРООН), ростом числа лиц, пользующихся персональными компьютерами, Интернетом, мобильными телефонами и т.п. Однако, помимо проблем методологического характера, выявились проблемы, связанные с доступом к достоверным и универсальным статистическим базам интересующих нас данных и обеспечением необходимого для измерения динамизма политии временноўго масштаба. Поэтому на нынешнем этапе мы сочли целесообразным отказаться от этого индекса, оставляя за собой возможность вернуться к нему в дальнейшем.

[12] Смысл дискриминантного анализа состоит в том, что с его помощью мы исключаем сугубо механическое соединение параметров индексов, которые могут иметь неодинаковое значение при определении реального места страны по соответствующей “оси”. Когда рейтинги строятся на основе экспертных оценок, определять “вес” отдельных параметров можно интуитивным способом, с учетом всей совокупности предшествующих экспертных знаний. При статистическом подходе это невозможно, поэтому для определения “веса” отдельных параметров в рамках одного индекса здесь используется процедура дискриминантного анализа.

[13] Необходимые для осуществления дискриминантного анализа обучающие выборки (наборы своего рода “модельных” применительно к каждому индексу стран) были разработаны нами по результатам серии экспертных семинаров, проводившихся на базе МГИМО, ИНИОН РАН и РАПН.

[14] Напомним, что во всех этих случаях речь идет не о рейтинге соответствующих стран, а о степени объяснения их отличий от других стран в рамках данной компоненты.

[15] Такой анализ мог бы в принципе вывести на создание новой, более точной типологии современных недемократических режимов.