№ 4 - 2009
От редакции
Представляем номер

Уважаемый читатель! Вы держите в руках очередную книжку журнала, которой на этот раз присущи две особенности. Во-первых, она обращается прежде всего к насущным вопросам мировой политики. Во-вторых, с точки зрения методологии, материалы номера ярко демонстрируют два разных подхода к аналитике. Условно назовем их «математическим» и «экспертным». Налицо перекличка с предыдущим выпуском: мы продолжаем сквозную тему «Моделирование политических процессов и систем». Статья И.Тимофеева «Дилемма безопасности. Риск вооруженного конфликта между великими державами» – широкомасштабное «полотно», которое прекрасно иллюстрирует расстановку сил в современном мире. Наглядность достигается с помощью значительного количества «говорящих» таблиц, которые выстраиваются в доказательный ряд, выразительно подтверждающий выводы ученого. Системный анализ лег в основу материала Л.Гринина и А.Коротаева «Урбанизация и политическая нестабильность: к разработке математических моделей политических процессов», который готовит почву для моделирования мировой политической динамики. Обращение к эмпирическим данным и математическим формулам – сильная сторона авторского подхода. Несколько иную трактовку эмпирики находим в прорывном материале группы ученых МГИМО под руководством А.Мельвиля «Российская внешняя политика глазами экспертного сообщества». Применяемая этими авторами методология включала в себя анкетирование экспертов, проведение углубленных интервью и ивент-анализа, т.е. изучения событийного ряда ключевых международных процессов и участия в них России с точки зрения имеющихся у нее ресурсов, потенциала влияния и эффективности внешней политики. Основной тезис их работы состоит в том, что кризис, понимаемый как очищающий перелом, очевидно, открывает перед Россией возможности покончить с противоречиями прошлых эпох и вступить в эру сбалансированной экономики знаний и безопасного мира. Однако, как следует из опросов экспертов, ресурсный потенциал нашей внешней политики далеко не всегда совпадает с эффективностью его использования. А это заставляет искать адекватные меры по устранению диссонансов. Ученые приходят, на наш взгляд, к интересному выводу: при приближении к новой развилке развития эффективность политических решений (не всегда даже подкрепленных адекватными ресурсами) начинает играть решающую роль. Отсюда с парадоксальной очевидностью следует, что форс-мажоры 2008 – первой половины 2009 гг. в чем-то даже расширяют поле для дипломатического маневрирования России, т.е., проще говоря, кризис дает нашей внешней политике новые резервные шансы, которые отсутствовали в периоды относительной стабильности. Для трех вышеуказанных статей характерна верифицируемая достоверность аналитических обобщений. Когда наши ученые выступают в западных университетах, им часто приходится сталкиваться с вопросом студентов и коллег: «Where is the evidence? (А откуда это следует?)». Сейчас как отрадное явление можно отметить более интенсивное и профессиональное применение российскими учеными «полевых» методов работы, статистического анализа, проведения фокус-групп и т.п. То есть, хочется верить, что мы уже ни в чем не уступаем Западу в применении политологами разнообразных методов обработки эмпирических данных. Тем не менее, как мы знаем, в российском политологическом дискурсе доминирует более привычный, нарративный метод анализа. Так, пожалуй, сложилось исторически, что сильной стороной нашей науки был и остается менее формальный, менее математизированный экспертный стиль интерпретации. На этих страницах читатель найдет оба методологических подхода в «чистой», классической форме. Убедительным образцом экспертного анализа можно считать статью М.Лебедевой «Мировая политика: тенденции развития», которая посвящена проблемам развития политической системы мира во второй половине ХХ в. – начале ХХI в. Автор обсуждает две стратегии поведения в условиях трансформации: попытку возврата к «нормам Вестфаля» и реформирование системы мира с учетом новых тенденций, например, попыток бизнеса формировать политическую повестку дня. (Под рубрикой «Субдисциплина: изучение мировой политики» читатель найдет также любопытные статьи участников «мастерской М.Лебедевой» – М.Харкевича «Государства-изгои как образ ‘другого’ в мировой политике» и С.Севастьянова «‘Новый регионализм’ Восточной Азии: теоретические и практические аспекты»). Еще один пример сильной экспертной статьи – материал Г.Вайнштейна «Европейская идентичность: желаемое и реальное». По мнению ученого, противоречивые, порой попятные социокультурные процессы в Европе не дают оснований для особого оптимизма по поводу перспектив формирования общеевропейской идентичности. К удачным примерам странового экспертного анализа следует причислить исследовательский проект А.Железнякова «Субъекты современного мироустройства: кочевая Монголия». В статье перед нами предстает картина «особого мира кочевников» и предлагается оригинальная хронология развития Внутренней Азии. Едва ли к какому-либо из упомянутых типов анализа можно отнести весьма выразительные и самобытные рассуждения профессора Уханьского университета Лю Цзайци «‘Мягкая сила’ в стратегии развития Китая», в которой он призывает к «укреплению» soft power как инструмента распространения влияния Китая в международных отношениях. По сути, это манифест новой миросистемы, в которой автор отводит Поднебесной роль «зримого выразителя воли народов». Ни один политолог не сможет равнодушно пройти мимо материала зам. председателя экспертного совета ВАК по политологии профессора Я.Пляйса «Российская политология: перед новыми вызовами». Ученый рисует картину реформирования нашей политической науки, полного страстных споров по перечню специальностей, зигзагов, недопониманий, экспериментирования. Ни по номенклатуре направлений, ни по их контенту политология у нас еще не пришла к стабильной модели развития. Складывается впечатление, что она с трудом продирается через тернии в поисках новых моделей. О богатстве и разнонаправленности тематики исследований, недостаточно органично вписывающихся в Прокрустово ложе старой номенклатуры специальностей, свидетельствует и список ученых, защитивших докторские диссертации по политологии в прошлом году. Материалы номера снова подводят к размышлениям над извечным вопросом: что должно стать путеводной звездой российской политологии – математические методы или знания и опыт эксперта? Очевидно, было бы полезно взять из американской политологии ее сильные отличительные стороны – прежде всего эффективную работу с эмпирическим материалом и математическими моделями. Но заимствовать желательно не эпигонски, а творчески, не растеряв сильные стороны российского мейнстрима – вдумчивый политико-философский подход и креативную силу экспертного анализа. А потом, если получится, создать некий фирменный синтез, или симбиоз, сильных сторон американской и российской традиций. Возможно ли это? Тут уместно вспомнить слова Людвига Витгенштейна: «Что мыслимо, то возможно». С.В.Чугров