№ 1 - 2006
От редакции
В поисках новых русских стилей (Пятнадцать лет “Полиса” и отечественной политической науки)

Этот номер планировался как юбилейный. Но свои коррективы вносит, к сожалению, не только жизнь. Скончалась Таня Шмачкова. Ее инициатива, энергия и талант на протяжении многих лет обогащали содержание и стилистический облик нашего журнала, задавали настрой творческим поискам коллег. Таня была одним из тех людей, без которых невозможно представить “Полис” и отечественную политологию последних полутора десятилетий. * * * Ровно 15 лет назад вышел в свет первый номер нашего журнала. Эти полтора десятилетия составляют примерно десятую часть истории отечественной политической науки, если датировать ее возникновение публикацией трудов Б.Н.Чичерина, А.И.Стронина и других энтузиастов систематического изучения политики в университетах. Последние 15 лет стали периодом интенсивного поиска новых стилей понимания политики, отвечающих жизненной практике современной России — сначала постсоветской, а теперь утверждающей собственную “самость”. Именно поэтому в заголовок моего обзора вынесено выражение “новые русские стили”. На первый взгляд, это может показаться неуместным. С появлением “новых русских” все “новое русское” оказалось дискредитировано: не случайно новорусская стилистика (перстни, мерседесы и т.п.) — излюбленный предмет анекдотов и юмористических скетчей. Убежден, что сознательным гражданам новой России нужно реабилитировать свою идентичность, свой образ жизни, стилистику своего гражданского поведения и участия. Без такой реабилитации наша страна рискует остаться либо вотчиной пресловутых “новых русских”, либо карикатурной симуляцией “западной демократии”, не имеющей ничего общего с действительной политикой модернизированных стран, либо случайным и дурным воспроизведением собственных привычек (например, “имперского синдрома”), а скорее всего — пространством бессмысленного смешения того, другого и третьего. Стили описания, понимания и анализа политики способны повлиять на саму политику. Но это процесс обоюдный. Стилевые особенности политического поведения власти и граждан, без сомнения, сказываются на том, как мы осуществляем свою профессиональную деятельность. С одной стороны, стилистика журнала демонстрирует, что для нас и сотрудничающих с “Полисом” политологов приемлемо, а что чуждо в политике соответствующего момента. С другой — своим стилевым настроем мы в какой-то мере воздействуем и на стиль политики. 15 лет нашего журнала — удобный повод проследить, как соотносились между собой наши собственные стили, стили отечественной политологии и, наконец, стили политического поведения властей и граждан. Отнюдь не претендуя на полное освещение данной проблемы (что в принципе невозможно в рамках одного обзора), я обозначу здесь лишь общую “систему координат” и постараюсь дать отправные факты для осмысления сложной проблемы стилевых трансформаций политики и политологии последних полутора десятилетий. В течение всего этого времени “Полис” стремился не только отражать доминирующие стилевые тенденции, но и выдвигать собственные альтернативы. Когда это было возможно, мы пытались не подчиняться господствующим веяниям, а предлагать иные манеры научного творчества, заслуживавшие, по мнению редакции, внимания коллег. Генезис. Процесс становления “Полиса” занял около трех лет — с 1990 по 1992 г. Практически весь 1990 г. “Полис” латентно формировался под обложкой своего прародителя — журнала “Рабочий класс и современный мир” (РКиСМ). Затем последовали два очень непростых года, связанных с поиском журналом собственного лица и стилевой специфики. В отечественной политике начало 1990-х годов отмечено радикализацией политического поведения и общим нарастанием конфликтности и “взвинченности”. Только что обретшая официальный статус политология демонстрировала небывалую стилистическую пестроту, особенно бросавшуюся в глаза на фоне монотонности советских времен. Прежний иллюстративно-описательный стиль нормативных оценок прихотливо менялся и мутировал, оставаясь доминирующим как в научных трудах, так и в публицистике. В этих условиях журнал занял сдержанную позицию, взвешенно представляя разные стилевые устремления и одновременно поощряя развитие традиционного для РКиСМ стиля широких обобщений в его идео-логизированных и деидеологизированных версиях. В целом стилевую на- правленность “Полиса” того времени можно охарактеризовать как переход от позднесоветской к перестроечной стилистике с отчетливо выраженным влиянием так наз. “нового мышления”. Одновременно журнал попытался задать новый стиль “обращения к фундаментальным проблемам”*, который, впрочем, неплохо сочетался с прежним стилем широких обобщений. Открывавшая самый первый номер журнала статья тогда еще новых для нас авторов Д.В.Драгунского и В.Л.Цымбурского “Генотип европейской цивилизации” являла собой попытку утверждения первого стилистического направления, а следовавшая за ней статья нашего старого автора Ю.А.Васильчука “Эпоха НТР: масштабы перемен” развивала второе. В том же номере была опубликована статья А.Б.Зубова и А.М.Салмина “Союзный договор и механизм выработки нового национально-государственного устройства СССР”, которая не только соединяла в себе обе отмеченные стилистики, но дополняла их стилем прагматического политического анализа. Иными словами, с самого начала журнал отличало стремление к стилевому синтезу. Весьма успешную попытку подобного синтеза осуществил В.Л.Иноземцев — в те годы аспирант экономического факультета МГУ. С “западной” стилистикой журнал знакомил своих читателей в основном с помощью переводов и обзоров. В данной связи можно упомянуть переводы статей и фрагментов из книг С.Липсета, М.Херманн, Р.Мерфи, Г.Алмонда и С.Вербы, А.Лейпхарта, И.Шапиро, а также обзоры Т.В.Шмачковой, Т.А.Алексеевой и др. Немалое значение с этой точки зрения имела также публикация отрывка из учебника по политическому анализу Дж.Мангейма и Р.Рича. Обретение лица. Этот этап охватывает еще примерно три года — с 1993 по 1995 г. Именно с 1993 г., на мой взгляд, начал отчетливо проявляться собственный характер “Полиса”. Именно тогда на страницах “Полиса” ярко заявили о себе И.М.Клямкин, В.Б.Пастухов, С.П.Перегудов, А.И.Щербинин, К.Э.Сорокин, ставшие нашими постоянными авторами. В том же году возникла рубрика “Антология политической мысли”, где публиковались статьи таких выдающихся мыслителей прошлого, как Б.Констан, Дж.Актон и В.Гумбольт. Своего рода вершиной рассматриваемого этапа был, как мне кажется, первый номер 1995 г., ставший интеллектуальным событием благодаря заочному круглому столу о национальном интересе и дискуссии о цивилизационной модели международных отношений. Стоит также отметить, что в этом номере редакция впервые нащупала возможность тематической фокусировки книжек журнала. В стилистическом плане особенностью этого периода стало появление новых версий стиля широких обобщений и прагматического подхода, своей сдержанностью и серьезностью выгодно отличавшихся как от традиционного российского “философствования”, так и от конъюнктурных сочинений, заполонивших периодические издания на излете политологического бума начала 1990-х годов. Кроме того, уже на данном этапе своего развития “Полис” прилагал усилия к творческому освоению сциентистского стиля и “западной” манеры политического анализа. Одновременно со стилистическим обогащением журнала нам приходилось решать и практические задачи. Первые 20 номеров “Полиса” публиковались в издательстве “Прогресс”, с третьего номера 1994 г. мы издаем его сами. Важную роль в высвобождении журнала из-под опеки “Прогресса” сыграл А.К.Сорокин, входивший в тот период в состав редакции. Обновление. В начале 1996 г. обнаружилось, что “Полис” нуждается в серьезной перестройке. Весной этого года нам пришлось отказаться от статуса журнала Академии наук, поскольку он был сопряжен с существенными ограничениями наших возможностей. Примерно тогда же была опробована новая формула руководства: политический директор (И.К.Пантин), генеральный директор (М.В.Ильин), шеф-редактор (Т.В.Шмачкова) и издатель (А.К.Сорокин). С 1997 г. стала действовать трехчленная формула: политический директор, генеральный директор и шеф-редактор. За этими изменениями стояли не только организационные, административные и финансовые обстоятельства, но и потребность в обновлении содержания и стилистики журнала. Важной заявкой на будущее в этом отношении был пятый номер 1996 г., тематически сфокусированный на проблемах демократизации, согласия и демократического пакта. Опыт создания этого номера доказал возможность и даже необходимость отказа от “калейдоскопического” формирования номеров и перехода к планомерному созданию продуманного и целостного продукта. Одним из условий производства такого продукта вы-ступала множественность жанров и стилей внутри журнала. Демонстрация позитивного потенциала разнообразия, в т.ч. стилевого, стала нашим ответом на вызов “плюрализма” в отечественной политике и политологии. От поддержки университетских центров к всероссийскому сетевому сообществу. В 1997 г. начался новый этап развития журнала. Его “материальной” основой послужили грант Фонда Форда, а также сближение и отчасти даже интеграция журнала с РАПН. Оба этих фактора существенно повлияли на содержание “Полиса”. Главным здесь было установление тесных взаимосвязей с авторами и читателями из региональных университетских центров. Установлению таких взаимосвязей способствовала программа “Университетская наука” (1997 — 1999), позволившая сформировать минимально необходимую для этого площадку. В тесном сотрудничестве с РАПН была организована и проведена целая серия дискуссий, круглых столов, семинаров, а также обобщающая эту работу конференция “Развитие политической науки в российских университетах” (Самара, февраль 1999 г.). С точки зрения научных результатов и стилистического разнообразия данная конференция, на мой взгляд, превосходила всероссийские конгрессы политологов. Расширение деятельности журнала, естественно, оказалось сопряжено с новыми проблемами. Нам вольно или невольно пришлось перенести свое внимание с элитарных на доминирующие тенденции в политической науке. Между тем в отечественной политологии в это время вновь набирал силу иллюстративно-описательный стиль, несколько модифицированный в соответствии с изменившейся политической конъюнктурой. В данной ситуации журнал фактически взял курс на усиление сциентистских, эмпирических и, шире, “западных” приемов подачи материалов — прежде всего за счет отбора и редактирования статей. Однако у подобного подхода наряду с положительными сторонами имелись и недостатки. На своих страницах мы во многом приукрашивали состояние отечественной политологии. Более эффективным решением проблемы могло бы стать появление новых, содержательно и стилистически своеобразных изданий. К сожалению, наши практические возможности в этом плане были невелики. Большая часть средств, которые планировалось направить на решение этой задачи, пропала в результате дефолта 1998 г. В результате нам удалось издать лишь альманах “Университетская политология”, а также — при поддержке МГИМО — два альманаха “Космополис” (в 1997 и 1999 гг.). В 1999 г. мы приступили к реализации нового проекта по вовлечению российских политологов в интенсивное профессиональное общение. Им стал “Электронный полис для политологов”, вскоре превратившийся в один из важнейших источников профессиональной информации не только для исследователей-политологов, но и для вузовских преподавателей, аспирантов и студентов. Благодаря целевому гранту Фонда Форда мы смогли перевести боўльшую часть прежних публикаций журнала в электронный формат и тем самым сделать их доступными для пользователей Интернета. На сайте журнала возник ряд стабильно функционирующих рубрик, таких как “Библиообзор”, “Новая книга”, “Виртуальное эссе”, “Научная жизнь” и др. Создавая инфраструктуру взаимодействия и сотрудничества российских политологов, “Электронный полис” формировал условия для более отчетливой саморефлексии политологического сообщества, давал дополнительные импульсы процессам дифференциации, выявляющим наиболее продуктивные и творческие его силы. Естественно, что с развертыванием данного проекта стилистическое разнообразие отечественной политологии стало отражаться и использоваться куда эффективнее. Основные стилистические направления прежних лет обновились. Возникли и заняли свое место в “Полисе” новые направления, в частности две вполне оригинальные школы транзитологических исследований — петербургская (Европейский университет) и московская (МГИМО). В поисках новых подходов. 2001 г. оказался для “Полиса” нелегким. Началась очередная перестройка журнала. Были ликвидированы посты генерального директора и шеф-редактора и опробована новая модель управления журналом и связанным с ним “созвездием инициатив”. В силу жизненных обстоятельств от активной роли в журнале отходит Т.В.Шмачкова. Ключевыми фигурами становятся В.В.Лапкин, Л.А.Галкина и А.С.Кузьмин, исполнявший обязанности главного редактора при подготовке шестого номера 2001 г. и первого номера 2002 г. Стилистически данный этап характеризовался преимущественно экспериментами. При сохранении преемственности и стилевых традиций развернулись поиски новых способов получения и представления знаний о политике. Значительный вклад в эти поиски внесли Л.Е.Бляхер, Д.Н.Замятин, А.А.Казанцев, О.Ю.Малинова, А.И.Неклесса, В.Д.Нечаев, Н.В.Печерская, Ю.С.Пивоваров, В.М.Сергеев. Весьма примечательна в этом смысле статья В.Я.Гельмана “‘Столкновение с айсбергом’: формирование концептов в изучении российской политики”, содержание которой и сама манера изложения резко контрастируют с прежними “ухватками” того же автора, да и всей школы Европейского университета в Санкт-Петербурге. Стало очевидно, что журнал должен обновить свою стилистику, дабы соответствовать новым веяниям в отечественной политике и политологии. На пути к интеграции в мировую политологию. Новый этап в развитии “Полиса” был связан в первую очередь с реализацией проекта “Развитие центров и школ политической науки и образования”. Журнал сосредоточил свои усилия на планомерной поддержке так наз. “виртуальных мастерских”, рассматривая их в качестве наиболее перспективных начинаний в отечественной политологической науке. Всего таких мастерских было три — по методологии политической науки, по политической философии и по сравнительной политологии. Проведение научных семинаров, общение участников мастерских с помощью Интернета, публикации материалов исследований и дискуссий на сайте и в журнале — все это позволило существенно обогатить стилистику как самого “Полиса”, так и всей российской политологии. Тому же способствовало и появление нашего “отпрыска” — журнала “Космополис”, который начал издаваться осенью 2002 г. Постепенно в отечественной политической науке стали отчетливо про-сматриваться вполне укорененные стилевые направления. И хотя подобные направления консолидировались скорее сетевым образом, чем в виде привычных научных школ, этот недостаток академической основательности и стабильности компенсировался подвижностью и инициативностью. Прошлый год был, пожалуй, наиболее показательным. Нам удалось создать целую серию номеров, сфокусированных не только содержательно, но и стилистически. Начиная с пятого номера 2004 г., открывшего дискуссию о мировой политике, едва ли не каждый последующий выпуск представлял специфические “срезы” отечественной политологии, внутри которых обнаруживались вполне зрелые авторские позиции, а также соответствующие манеры их представления. Конечно, это отнюдь не означает, что “Полис” достиг предела в своих стилистических исканиях и может с удовлетворением перевести дух. Боюсь, что нас ожидает совсем иное — новый переходный период, встреча с новыми вызовами политики и политической науки. Мы не просто готовы к этому, но и сами идем навстречу вызовам. По моему глубокому убеждению, главной проблемой отечественной политологии является все еще сохраняющийся разрыв с мировой политической наукой. Этот разрыв существовал всегда, однако времена, когда он был непреодолимо велик, прошли. Сегодня мы уже в силах приступить к его преодолению — тем более что в некоторых областях российские исследователи осуществляют работу, которой могут позавидовать зарубежные коллеги. О чем идет речь? До поры до времени “внешние” трактовки политических перемен на постсоветском пространстве отчетливо отличались от “внутренних”. В мировой транзитологии господствовал “внешний” взгляд, что обусловливалось как географическими обстоятельствами, так и самой манерой исследования. У нас же поначалу доминировал комплекс зависимости и вторичности. В лучшем случае российские ученые поставляли или интерпретировали данные, тогда как эмпирические и теоретические обобщения делались за пределами России. Затем в стране произошло размежевание на эмпирически ориентированных транзитологов и склонных к “плотному описанию” (thick description) “самобытников” со своими исследовательскими программами и стилями. Они интенсивно взаимодействовали между собой на площадках “Полиса” и РАПНа, что способствовало их постепенному сближению. Отечественные транзитологи установили, что траектории постсоветских транзитов не укладываются во “внешние” схемы и приводят ко вполне самостоятельным исходам — консолидациям режимов. “Самобытники” выявили не только устойчивость, но и динамизм “русской системы”, неоднозначные эффекты ее включения в мировой контекст. Все эти усилия, а также появление все большего числа “межрайонцев”, к которым я в какой-то мере отношу и себя, породили потребность в соединении подходов и наработок. Появилось искушение дать общую панораму трансформаций, происшедших в мире за последние два десятилетия, но отталкиваясь от специфического “включенного” знания. В результате транзитологи научной школы МГИМО (не без косвенного, а отчасти и прямого влияния идей “самобытников”) приступили к реализации довольно дерзкого проекта — подготовке отечественного “путеводителя по современности”. Исследовательский коллектив, возглавляемый А.Ю.Мельвилем, поставил перед собой задачу преодолеть недостатки прежних подходов, а именно — политико-идеологическую нормативность (“предзаданность”) в осмыслении многосложных явлений мира XXI в., политико-методологическую одномерность и упрощенность в понимании политической действительности, линейную интерпретацию разнонаправленной динамики современных политических процессов. Для ее решения предполагается, во-первых, новым образом обобщить фактуру (тут весьма полезным может оказаться опыт “самобытников”), а во-вторых, создать своего рода “путеводитель”, способный организовать эту фактуру в “политический атлас современности” (здесь актуальны собственные наработки транзитологов). Систематичность и сравнимость первичных описаний обеспечат базу для производства “конечного продукта” проекта — открытой (т.е. поддающейся дополнению и уточнению) классификации существующих политических институтов и процессов, а также оценки уровня их современности и демократичности, основанной на эмпирическом компаративном анализе конкретных параметров и показателей эволюционной зрелости. Коллектив исследователей МГИМО рассчитывает разработать инструментарий, который позволял бы гибко и многопланово характеризовать как отдельные политии, так и общемировые тренды. По сути дела речь идет о качественно новой методологии комплексного анализа современных политий, предназначенной для выявления альтернативности политического развития и оценки не только степени развитости отдельных политий и режимов, но и их способности решать практические задачи, связанные с реализацией интересов граждан соответствующих стран. В конечном счете выработка и использование подобного инструментария предполагают создание гибких поисковых систем, позволяющих интерпретировать и ранжировать собранную информацию, давать ей обоснованные нормативные оценки в зависимости от запросов тех или иных пользователей — правительств, политиков, а также граждан и их объединений. Конечно, работа по проекту пока далека от завершения. Многие аспекты исследования еще будут уточняться. Будут совершенствоваться методики сбора эмпирического материала и описания фактуры. Предстоит определить окончательную форму представления результатов. Ясно, однако, одно. Уже в нынешней своей форме проект является важной заявкой на новые научные подходы. Мы предполагаем не просто следить за его продвижением, но и развернуть в ближайших номерах дискуссию о “Политическом атласе современности”. Именно таким будет наш ответ на вызов начавшегося в журнале переходного периода. Через поиск новых русских стилей научного исследования мы попытаемся внести свой вклад не только в преодоление разрыва с мировой наукой, но и в решение важнейшей политической задачи — определения Россией своего нового места в мире.